— Тогда второй вопрос. Тебе предсказали гибель в авиакатастрофе, и ты с тех пор не летаешь на самолётах. Верно? Каким же образом предсказание сбудется? Или тебя силой затащат в самолёт?
— А может быть и силой. Кто знает, как жизнь повернётся? Может быть, эти охотники меня и затащат в самолёт, — а потом, как полетим над морем…
— И что же тогда случится? Они взорвут самолёт? Не слишком ли замысловатый способ убийства?
— Да отстань ты от меня! — завопил Ньюкантри в раздражении. — Откуда мне знать?! Ты что, Ванге не веришь? Ванге не веришь? Да ей полмира верит! К ней президенты приезжали!.. Она… Она… Ты просто отщепенец, понял! Выпендриваешься! «Все верят, — а я буду оригинальным, я буду на все её предсказания плевать!» Да ты знаешь, что она предсказала войну между Аргентиной и Китаем? Величайшее морское сражение в мировой истории! Три миллиона утонувших моряков! Шестьсот лет море будет выносить их кости к берегам Африки! А ты не веришь!
— А во что верить? Разве война уже началась?
— Когда начнётся, тогда уже верить не надо будет! Тогда всё своими глазами увидим! Как можно не верить в такое пророчество?! Это какие же мозги надо иметь?!. Нет, не даром Семнадцатый Кармапа Тринле Тхайе Дордже говорит, что к концу времён на земле станет втрое больше дураков!..
На этот раз не без любопытства выслушал я Новосёлова. Выходит, его гипнотизирует размах… В самом деле: три миллиона утонувших моряков, шестьсот лет море выбрасывает кости, — как не поверить в такое?.. Или вот ещё: «Сто миллионов лет назад нашу Землю посетили пришельцы с планеты, до которой десять миллиардов парсеков», — это не может не убеждать. Предсказание должно быть красочным и грандиозным, — вот главный закон пророческого искусства. Предрекать мелочи можно, — но только задним числом: «Многие помнят, как я год назад предсказывал, что Марья Ивановна Иванова сломает себе руку. И вот, взгляните, — всё сбылось!» «Многие помнят!..» — я не вхожу в число этих многих, но тем хуже для меня, — ибо я снова не с большинством, я снова среди отщепенцев… И как бы Новосёлов ни тарахтел мне в ухо, я сейчас усну, потому что бесконечные пустоши, заброшенные поля, тяжёлые сырые небеса, и пучины осенней хандры, и похмельно-мутный бензиновый перегар, — всё это неотвратимо топит меня в густой, отдающей головной болью, дремоте…
— Э, да ты уже спишь! — сказал Новосёлов, и я тотчас проснулся.
— А сейчас перекушу! — сообщил он значительно. — Время пришло. Надо питаться по часам, а не то манипура ослабнет!
