То, что пациенты люди странные, это само собой. Тамара Валентиновна, Брагин, Татьяна Кабанова, Владик.
Как там сказал безумец с третьего этажа, вообразивший себя профессором Ройзеном? Хромоногая кара? Мол, все, что здесь происходит, – это кара. Но почему хромоногая?..
…Едва войдя в свои апартаменты, он взялся за телефон. Она не спала.
– Лена, зайди ко мне.
Она появилась буквально через пару секунд, словно ждала под дверью.
– Он напал на Софью, которая за каким-то чертом потащилась на третий этаж.
– Я слышала.
– И что нам делать?
– Надо от нее избавиться.
– Это в тебе ревность говорит, – сердито сказал он. – Ты с самого начала была против моего плана. Той его части, что касается Софьи.
Она молчала.
– Я с ним поговорю. Попытаюсь образумить. Иначе у нас все пациенты разбегутся, – сказал он с усмешкой.
Она словно ждала чего-то.
– Ладно, иди к себе.
Она не уходила.
– Лена, иди к себе! – он повысил голос.
– Зачем было меня звать?
– А кого? Этого тупого начальника охраны? Я хочу знать, что хоть кто-то думает о моей безопасности не только потому, что за это платят деньги!
– Тогда зачем гонишь?
– Затем, что я хочу спать. Ты все поняла насчет Брагина?
– Да, – сказала она еле слышно.
– Ты все поняла?!
– Да!
– Убирайся!
Она исчезла. Женщины… Чем с ними хуже, тем они лучше. Лена его не предаст. О! Он внимательно ее изучил! Ее жизнь – это его жизнь. Безоговорочная его собственность, потому что, если бы не он, Лена уже давно гнила бы в могиле. Если бы она вообще у нее была, эта могила. Женщины гораздо мстительнее, чем мужчины, но и более благодарны, если их пожалеть, приласкать. Лена – это особый разговор, который еще не окончен.
Анатолий Брагин проснулся в прекрасном расположении духа. Бодро встал, подошел к окну и даже лихо подмигнул охраннику, дежурившему внизу с привычным уже и переставшим пугать автоматом: как дела, приятель? Потом сходил в уборную, умылся, побрился и долго рассматривал свое отражение в зеркале. Глаза мутные, от переживаний, должно быть. А раньше были синие-синие, как небо. Бабы еще называли их «васильки». Эх, где они, эти васильки? Завяли его полевые цветочки, волосы из золотых сделались мышиными. Пшеничные колосья тоже того… убрали. Время, этот неутомимый жнец, который словно серпом срезает год за годом, пока весь урожай не будет собран. Вместо золотых кудрей осталась неприглядная серая нива, а скоро и ее не будет. Станет он лысым, как коленка. Скоро место в метро начнут уступать! «Дедушка, садитесь!» Хотя в метро он не ездит. И не будет ездить. Никогда. Фиг вам! Не дождетесь!
