Хуан, у которого было гораздо больше свободного времени, чем у маэстро, рассказывал дону Диего о городских новостях, о всем виденном в Риме. Иногда художник, слушая рассказ, прерывал его на полуслове: он учил Хуана «видеть», как некогда делал это отец Саласар.
Однажды ночью, гуляя с Хуаном в сопровождении охраны, присланной кардиналом Барберини, дон Диего стал свидетелем необычайных похорон. Погребение в Италии — стране воздуха и света, где вся природа подчинена великому лозунгу «жить!» — происходит ночью. Несмотря на то, что все вокруг звало к жизни, люди успевали вырасти, состариться и умереть. Но им, детям природы, словно было неудобно огорчать свою добрую мать, потому они старались уйти из жизни незаметно. И в часы, когда она сладко спала, люди тайком хоронили своих уставших от жизненных дорог собратьев. Пустынной улицей не шла, а проносилась процессия. Крест, хоругви, гроб мчались спящей улицей без единого шороха. Смерть, которой не принято кланяться в этой стране солнечного света, спешила побыстрее, до рассвета забрать свою жертву.
Веласкес к тому времени кончал «Распятие» и уже подумывал, что на сей раз он должен выбрать для себя другой сюжет — что-то из античных мифов. Здесь, в сердце Италии, нужно писать красками этой страны, на «Распятии» играть они не смогут.
Много прекрасных мифов хранит история древнего мира. Веласкесу особенно нравился один — о боге огня и молний Вулкане. Без устали трудился каждый день Вулкан, и некогда ему было присмотреть за своею прекрасной и легкомысленной женой Венерой. На Олимпе порядки строги, и бог красоты Аполлон однажды решил предупредить трудолюбивого бога о неверности его супруги.
Маэстро остановился на этом сюжете. Картина должна была передавать тот момент, когда Аполлон произнес роковые слова. Местом действия художник избрал кузницу Вулкана. Но напрасно было бы искать в картине, над которой трудился дон Диего, «небесную обстановку» и античные образы. Кузница бога очень походила на обыкновенную крестьянскую кузницу, а герои — на обычных кузнецов, которых немало видел Веласкес в Мадриде и в Риме. Давняя наставница маэстро — жизнь — и тут не отступила перед художником-реалистом. Опять под его волшебной кистью рождалась жанровая картина, хотя трактовка обстановки и образов тут были гораздо глубже, чем в севильский период. Другими стали краски у маэстро — разнообразнее, богаче, и ярче, мастерство — совершеннее.
По-разному воспринимают рассказ зашедшего в кузницу Аполлона слушатели. Сам бог Вулкан, старый, хромой кузнец, в ярости. Его бородатое лицо искажено гневом, горят глаза. Подмастерья Вулкана — по мифу циклопы — с плохо скрываемым любопытством уставились на прекрасного бога, в глазах их удивление и едва замаскированное злорадство. Замечательна моделировка их обнаженных тел. Их движения жизненны, естественны. Картина имеет два источника света: от двери, на пороге которой стоит бог Аполлон, тоже излучающий свет, и от наковальни, расположенной в центре картины, где лежит, остывая, раскаленное железо. Тщательно выписал маэстро инструменты кузнечного обихода. Единственная фигура на полотне, наводящая на мысль, что это миф, — бог Аполлон.
