«Наследный принц стремился к этому браку не меньше, чем его обезумевшая от любви и честолюбивых притязаний пассия. Ко всеобщему изумлению, их поддержала романтичная, вдобавок всегда стремившаяся противопоставить себя суровому и старомодному мужу Елизавета. Однако король положил конец бурному роману сына, отправив Бакареско за границу. Та уступила непреклонной воле короля и силе государственных интересов, но наполнила все европейские столицы громкими жалобами. Даже во время аудиенции у папы Льва XIII она не постыдилась представиться ему как «несчастная невеста» наследного принца Румынии. Возмущенный папа вскричал: «О безумная!», — и жестом повелел ей выйти вон. Позднее, когда герцогиня де Роган спросила, что больше влекло ее: любовь или трон, Бакареско, не моргнув глазом, призналась — перспектива окружить себя блестящим двором.
Не став королевой, честолюбивая Елена вскоре добилась литературного признания и стала претендовать на роль королевы поэтов Претензии подкреплялись красотой и любвеобильностью — это делало многих критиков снисходительными. Но ее глубоко уязвил успех другой румынской писательницы принцессы Марты Бибеско. Принцесса была восхитительно хороша и намного моложе Бакареско, и все интриги последней, пытавшейся развенчать молодое дарование, не увенчались успехом.
Впрочем, Елена вообще не переносила какого либо успеха других женщин. Ничуть не меньше она ревновала и к славе графини де Ноай, а нежелание последней вступать в воину раздражало ее еще больше. Вот почему, когда графиня приезжала в Комбур, Елена спешно его покидала.
Время все расставило по своим местам, знатоки поэзии продолжают высоко ценить утонченность де Ноай, но кто теперь вспоминает о любвеобильной Бакареско?..
«Месье» Франс в бордосском краю
Капиан — небольшая, утопающая в садах и виноградниках деревенька, где проживает пятьсот-шестьсот человек. Она расположена рядом с Лангуараном на Гароне и украшена живописными развалинами феодального замка. Неподалеку находятся Кадиллак и импозантный замок герцогов Эпернонов. Край этот редкостно красив, и вина его великолепны. Их относят к лучшим сортам бордосского.
Именно здесь в конце прошлого века каждое лето проводил Анатоль Франс. Он жил с четой Арманов «де» Кайаве в их старинном помести тельном доме, напоминающем особняк. К началу нашего века деликатная связь писателя с Леонтиной Кайаве продолжалась уже более пятнадцати лет.
Леонтина была дочерью богатого австрийского банкира еврейского происхождения Августа Липмана и после смерти отца унаследовала 10 миллионов. В 1867 году она перешла в католичество, чтобы выйти замуж за Альбера Армана, принадлежавшего к семье нотаблей Второй империи. (Его отец, Жан Люсьен Арман, был богатым судовладельцем и депутатом парламента от городка Либурн). Их бракосочетание прошло ни много ни мало в часовне Тюильри. Муж Леонтины оказался порядочным лентяем и ветреным мотом. К тому же он был снобом сверх всякой меры. Вот почему он решил облагородить свое имя, позаимствовав еще и фамилию матери и приделав к ней частицу «де», на которую не имел никакого права. Все это он пытался осуществить официально, направив в 1885 году просьбу в Государственный совет, откуда вскоре получил извещение о том, что может именоваться Кайаве, но не де Кайаве. Однако Альбера не смутило это «соломоново решение», и он стал называться так, как ему хотелось: Арманом де Кайаве. А его сын Гастон, получивший известность благодаря нескольким комедиям, написанным в соавторстве с Робером Де Флером, называл себя просто де Кайаве…
