Гейнсборо насмешливо улыбнулся.
— Вы полагаете, что Геба Вестина из того же теста? Да вы сами себе противоречите, мистер Ромни. Все, в чем вам та девушка отказала, эта женщина показывает, так что уж она-то отнюдь не стыдлива.
— Этот вывод тоже довольно смел, мистер Гейнсборо. Вестина обнажается, потому что ей позволено закрыть лицо. Женщины краснеют лишь тогда, когда встречают взгляд мужчины. У них вызывает чувство стыда не нагота, а сознание, что их видят обнаженными.
— Мистер Ромни прав, — энергично вмешался доктор Грэхем. — Геба Вестина закрывает лицо, потому что не хочет быть узнанной. Она не хочет опускать потом глаза под каждым мужским взглядом.
Гейнсборо снова засмеялся.
— Ей это вовсе и не нужно. Она погружена в магнетический сон, а следовательно, не знает, что мы видели ее лицо. Снимите с нее вуаль, если никаких других оснований для отказа у вас нет.
В спор вмешался принц Георг.
— Я начинаю разделять мнение Гейнсборо, — закричал он, разразившись своим легкомысленным смехом. — Если женщина прячется, она либо уродлива, либо жеманница. Так что, милый мой доктор Грэхем, ваша Геба Вестина либо монстр, либо глупа. Это решает вопрос. Идем, господа, становится скучно.
Доктор Грэхем что-то возразил, но Эмма не расслышала, что именно. Она не обращала больше внимания на затянувшийся спор. У нее возникло непреодолимое желание унизить всех этих скептиков. Она медленно выпрямилась и сняла с лица вуаль. На мгновение воцарилась мертвая тишина.
— Эмма Лайен! — вдруг крикнул принц. — Это глупая Эмма, жившая у мисс Келли!
Он громко расхохотался. Она холодно, с насмешкой посмотрела ему в глаза и кивнула.
— Да, ваше высочество, Эмма Лайен. Глупая Эмма, которая выбрала бедность, но не стала любовницей знатного лица. — И взяв длинный жезл, прислоненный к ложу, она спустилась и подошла к Гейнсборо. — Вот мое лицо, мистер Гейнсборо. Ну что, неужто я монстр?
— Цирцея! — закричал Рейнолдс в восхищении. — Цирцея, превращающая спутников Одиссея в свиней!
Она поблагодарила его взглядом, затем снова повернулась к Гейнсборо.
— Я жду вашего приговора, мистер Гейнсборо, и не бойтесь моего волшебного жезла.
С несколько принужденным смехом старик принял шутку.
— Вы меня уже заколдовали, — сказал он. — Признаю свое поражение. И если вы согласитесь мне позировать, вы осчастливите меня.
Несколько мгновений Эмма наслаждалась своим триумфом, затем с вежливым сожалением пожала плечами.
— Я понимаю, какая это честь быть увековеченной кистью такого великого художника. Однако это невозможно. Здесь есть человек, имеющий на меня более давние права. — И бросив свой жезл, она протянула руки Ромни. — Вы были правы, мистер Ромни, когда предостерегали меня от Лондона. Тем не менее я здесь. Тогда, у залива Ди, вы хотели меня писать. Вы все еще хотите этого? Я в вашем распоряжении.
