Неужели она его больше не увидит? Он был добр и любил ее. Так самозабвенно и верно едва ли будет еще кто-нибудь ее любить.
Ах, ну почему же он так робок и покорен! Если бы он сейчас обнял ее с той же властностью, с той же силой, которую проявил в столкновении с Тагом, Эмма принадлежала бы ему. Вопреки всему, что их разделяло, она пошла бы за ним, не спрашивая куда. Она хотела любить, хотела прислониться к кому-то, иметь надежную защиту, кому-то довериться. А он трепетал, едва она прикасалась к нему.
В ней поднялось горькое чувство, и с усталой улыбкой она отодвинулась от него.
— Дурень ты, Том, что любишь меня. Бедный ты дурень! — Как бы шутя, она подтолкнула его. — Иди! Прощай!
Он поцеловал коснувшуюся его руку и ушел.
Ей видно было в окно, как он уходит. Торопливо, но при этом осторожно, движения быстрые и ловкие, как у солдата, сознающего свою силу.
Взошло солнце. Жидкое золото разливалось над мачтами и парусами гавани, за рядом низких домов. Розоватые облака тянулись по ясному небу, их подгонял легкий утренний ветерок. Но в узком переулке еще лежали ночные тени. Из темных углов донеслись тихий шелест и шуршание, таинственные странные звуки, будто послышались крадущиеся шаги. Эмму охватил ужас. Она хотела закричать, но уже в следующий момент улыбнулась своим страхам. Из сумрака противоположного дома вышла кошка, остановилась посреди улицы, выгнув спину и задрав хвост, и посмотрела вслед Тому. Затем подняла голову с зелеными блестящими глазами к Эмме, спина ее распрямилась, хвост опустился. И вдруг она испуганно зашипела и умчалась дикими скачками.
Из конца переулка послышался как будто приглушенный крик, глухое падение. Эмма высунулась из окна и все увидала. Том лежал на мостовой. Над ним наклонились темные мужские фигуры и, схватив, держали его. Яростная борьба, затем они подняли его с земли и потащили назад по переулку, к гавани.
Из домов выбегали мужчины, женщины и дети. Эмме были слышны их возбужденные голоса. Однако, когда матросы с вербовочного судна приблизились, все отошли в сторонку. Никто не отважился прийти Тому на помощь. Царило угрюмое молчание, и только громко плакала какая-то старуха — у нее за несколько недель до этого так же увели сына.
Эмма стояла, скованная страхом, ухватившись дрожащими руками за раму окна. По переулку охраняемый матросами, шел Том. Лицо его было покрыто смертельной бледностью, волосы в беспорядке свисали на лоб, он посмотрел на Эмму широко раскрытыми неподвижными глазами. Его губы зашевелились, как будто он хотел что-то сказать, но боцман подтолкнул его…
