Некоторые ученые предполагают, что историю святой Сенары могли сочинить, чтобы помочь людям избрать стезю божественных, а не чувственных услад. Но, может быть, автор хотел подчеркнуть важность обеих?
Обеих? Вот уж не ожидала, что он может написать что-нибудь подобное, будучи монахом. Я закрыла буклет – сказать по правде, скорее даже захлопнула. В груди росло до дрожи ощутимое напряжение.
Джинсы промокли, трава была влажной. Я встала и, когда обернулась, увидела идущего ко мне по тропинке отца Доминика. Он остановился по другую сторону каменной скамьи. На нем была соломенная шляпа, и Кэт оказалась права – она буквально разваливалась на куски. В ней даже появилось комичное сходство с птичьим гнездом.
– Тук-тук, – сказал он, и глаза его радостно засветились.
Я стояла в растерянности. Выходит, он меня помнит.
– Кто там? – произнеся это, я моментально почувствовала себя неловко, но как можно было избежать навязываемой мне игры?
– Зум.
– Какой «зум»?
– Не тот ли, которого ты ждала? – монах коротко хохотнул, что было, пожалуй, чересчур для такой непритязательной шутки. – По-моему, я не видел тебя с тех пор, как ты была ребенком. Надеюсь, ты меня помнишь?
– Конечно, отец Доминик, – ответила я. – Я… простоя…
– Просто ты читала мою книжицу, и, судя по тому, как ты ее захлопнула, она не слишком-то тебе понравилась.
Он рассмеялся, давая понять, что поддразнивает меня, но я почувствовала себя неловко.
– Нет-нет, понравилась.
Мы помолчали. Я смущенно поглядела в сторону болота. Прилив спадал, оставляя после себя комья глины, нежные, как только что очищенные плоды. Всюду были видны норки дюжин зимующих крабов, самые кончики их клешней едва торчали из глины.
– Отец Себастьян сказал, что ты меня ищешь. Думаю, тебе хочется, чтобы я подписал книгу.
– Ах да, верно. Вы не возражаете? – я протянула ему буклет, чувствуя, что меня поймали на моей маленькой лжи. – Извините, у меня нет ручки.
Отец Доминик достал ручку из недр своего черного наплечника. Нацарапав что-то на внутренней стороне обложки, он вручил мне книжку.
– Чудесное место, верно? – сказал он.
– Да… чудесное.
Море травы колыхалось позади нас под порывами ветра, и отец Доминик раскачивался под своей рясой, как будто был стебельком травы, старавшимся двигаться в унисон с остальными.
– Так как там наша Нелл? – спросил он.
Вопрос поразил меня. Было что-то необычное в том, как он произнес «наша Нелл», и еще нечто в его голосе, от чего имя матери прозвучало мягче прочих слов.
