– Пустяки, – возразила она. – Просто мне не хотелось испортить платье.
Даниель изумленно уставился на серый лоскуток, лежавший у нее на коленях.
– Это платье?
Сара весело засмеялась, и, очарованный этим звонким переливчатым смехом, Даниель застыл на месте.
– Для куклы, – пояснила она.
Их глаза встретились, и он вдруг понял, что не хочет, чтобы она отворачивалась.
– Ты давно не смеялась, правда? – В его голосе появились мягкие, обольстительные нотки, которые Сара так хорошо помнила.
Его близость, голубые глаза и прикосновение теплой руки повергли ее в полузабытый трепет. Она на мгновение забылась, но потом вспомнила, почему укололась, и осторожно спросила:
– Даниель, Эли знает твое настоящее имя?
Он пожал плечами.
– Может быть. А что?
Сара снова попыталась отнять руку, но он держал ее крепко.
– А вдруг он услышал, как я называла тебя Даниелем?
Даниель усмехнулся.
– Ты только это и делаешь.
Голос Сары понизился до шепота.
– Он спросил у меня, откуда мы знаем друг друга. А сейчас нарочно оставил нас наедине. Может быть, он нас подслушивает?
– Меня он тоже спрашивал, – невозмутимо отозвался Даниель. – Что ж, пусть поломает голову над этой загадкой.
– Но что мне ему сказать?
Он отпустил ее руку и встал.
– Мне все равно. Ты же говорила, что можешь все объяснить. Вот и попробуй это сделать.
– Неужели ты не понимаешь, к чему приведут мои объяснения? – по-прежнему шепотом заметила Сара. – Я сидела в тюрьме. Этого достаточно для… – Она запнулась.
– Достаточно для чего? – переспросил Даниель. – По-моему, для Эли это не имеет значения.
– Тогда почему он меня расспрашивает? Какая ему разница? – Она взволнованно смотрела на Даниеля, не сознавая, что разматывает и заматывает платок на пальце.
Он равнодушно пожал плечами.
– Возможно, просто из любопытства. Эли любит во все совать нос, но он не сплетник и, если ты попросишь его молчать, сохранит твою тайну.
Сара тяжело вздохнула.
– Да, но он с самого начала не хотел, чтобы я работала у Милберна. И я думаю, когда он узнает, что я сидела в тюрьме, то бросит меня в Форт-Кирни. А тогда я…
У нее сорвался голос, щеки покрылись румянцем. Губ Даниеля коснулась легкая улыбка. Он сам не понимал, почему ответил Саре так мягко:
– Что, думаешь, Эли решит, что ты падшая женщина? – Она отвернулась, и он опустился перед ней на колени. – Брось, эта роль тебе не идет, – поддразнил он ее.
– Даниель, не шути так.
Она смотрела в красивое мужское лицо и изнывала от желания прикоснуться к нему. Сейчас перед ней был тот самый Даниель, которого она помнила и по которому тосковала.
