— Овсяные лепешки? Те самые бесформенные гадости, которые вы, шотландцы, всегда берете с собой? Те, которые высасывают всю слюну у вас изо рта?
Хелена с достоинством выпрямилась, ее изумрудные глаза возмущенно вспыхнули.
— Нет ничего лучше этой еды, когда едешь на битву. Шотландец может испечь овсяную лепешку на своем щите, съесть ее на завтрак, и к полудню у него все еще будут силы, чтобы уложить врага этим самым щитом.
Ее гордость достойна восхищения, но сейчас Колина больше поразила ее страстность.
— Мир, чертовка. Мы не на войне.
— Не называй меня так, норманн.
Он улыбнулся, поднимая вертел с огня и оглядывая мясо.
— Не называй меня норманном.
«Шах и мат», — подумал он, когда Хелена молча насупилась.
— Уже готово? — в конце концов, ворчливо поинтересовалась она.
Колин улыбнулся:
— До совершенства.
Несмотря на то, что он тоже чувствовал голод, когда они сели вместе у очага, Колину приходилось заставлять себя глотать, пока он смотрел, как Хелена наслаждается едой. Она ела с удовольствием, причмокивая губами, облизывая пальцы и, хотя она пыталась скрыть это, даже постанывала от удовольствия. Он вдруг подумал, издает ли она такие же звуки в постели.
— Почему ты не ешь? — спросила она, перестав есть, чтобы вытереть соус с уголка губ.
Колин не ел потому, что, глядя, как Хелена поглощает мясо, ему вдруг захотелось чего-то более аппетитного, чем еда. Его чресла ныли от голода, который он не утолял несколько недель. Но он не осмеливался сказать ей об этом.
— Я просто гадал, — уклончиво ответил Колин, отрывая кусочек мяса от кости, — как долго ты планируешь держать меня здесь.
Хелена задумчиво сдвинула брови, потом сунула в рот большой палец и с чувственной неторопливостью слизала остатки соуса. Это зрелище разбудило зверя в штанах Колина.
— Столько, сколько потребуется, — протянула она, бросая свою половину объеденного скелета в огонь.
«Столько, сколько потребуется». Вот интересно, сколько времени потребуется, чтобы укротить такую дикую кошку, как Хелена? Сколько времени пройдет, прежде чем он заставит ее есть с его рук?
— Ну как, — спросил Колин, — тебе понравился кролик?
— Это было… — ее ответ был осторожным, — съедобно.
— Съедобно?
Он уныло кивнул. Наверное, это высочайшая похвала, которую Хелена может предложить врагу. Но он знал, что кролик был великолепен. И раньше, чем закончится срок его плена, Колин был полон решимости завоевать свою тюремщицу если не красноречием, то кулинарными изысками.
