И я отправилась на кухню. Жены, должна заметить, не галдели, а сидели в мрачной задумчивости. Некоторые даже дрожали.
— Идите, — рявкнула я — мой муж вас хочет видеть!
И они потянулись к нему гуськом.
Фрол Прокофьевич, увидев своих жён, сник, но заметив меня с ножом в руке за их спинами, мгновенно приосанился и скороговоркой выпалил:
— Я больше не нуждаюсь в вашем обществе.
Жены переглянулись, но из комнаты не вышли.
— Пошли вон! — гаркнула я.
Фрол Прокофьевич испуганно дёрнулся и, подумав, что он должен и это повторить, тут же промямлил:
— Пошли вон…
— Да он уже пляшет под её дудку! — зарыдала Полина и, убитая горем, вылетела из комнаты.
Остальные жены побежали за ней.
— Держитесь, — крикнула я Фрысику и побежала добивать его жён.
Когда я, воинственно размахивая ножом, вбежала в кухню, все шарахнулись в разные стороны.
— Вы поняли, кто здесь хозяин? — завопила я. — Не раздражайте меня! Тамарка знает, что было с моим первым мужем и его второй женой, которые меня раздражали!
Тамарка вся наполнилась ужасом. Жены последовали её примеру.
— Сонечка, — первой взмолилась Зинаида. — Миленькая, пожалуйста, убери этот нож.
— Ты же первая за него схватилась, — напомнила я.
— Ну правда, девчонки, что мы как дикари лаемся? — миролюбиво поинтересовалась Изабелла. — Давайте по-хорошему договоримся.
— По-хорошему вы не понимаете, — огрызнулась я, но нож опустила.
— Соня, мы не правы, — неожиданно заявила Тамара. — Жалко, конечно, его терять, но ничего не поделаешь. Хватит, пора и честь знать.
— Голос разума, — поддержала её Татьяна.
И тут они все хором заговорили, какая я лапочка, как образованна и мила, как не достоин он меня, как испортит мне жизнь и так далее.
Признаться, я дрогнула под их льстивым напором. Я женщина крепкая, но в такой концентрированной лести растворится любой алмаз.
— Соня, ты ангел, ангел! — хором пели они мне.
— Пойду и скажу ему об этом, — вдруг заявила Полина.
Я и глазом моргнуть не успела, как она была уже там. Остальные меня нежно придержали, под предлогом, что все будет нормально. О, как они убеждали меня, что скоро уйдут, что все будет по-моему, вот только прояснят для себя обстановку и сразу уйдут.
За этими разговорами, убейте меня не помню, куда девался нож. Голова моя шла кругом.
Потом уже к Фролу Прокофьевичу они выбегали одна за одной.
Я ходила с ними и контролировала.
Фрол Прокофьевич, насмотревшись ужасов, не смел идти против моей воли и твердил, что решение его окончательное.
