— О чем вы думаете? — резко спросил он.
— Я боюсь, — был ответ.
— Боитесь? Меня?
— Нет, не вас. Я боюсь за вас!
Произнеся эти слова, подобно тому, как судья произносит приговор, она отвернулась и медленным твердым шагом вышла из комнаты…
Некоторое время Симеон сидел неподвижно, не отрывая глаз от двери.
Затем он встал и проковылял к сейфу.
— Полюбуемся теперь на мои сокровища, — пробормотал он.
Без четверти восемь раздался звонок в дверь.
Трессильян пошел отворить. Когда он возвратился в буфетную, то застал там Хорбери, который вынимал из буфета кофейные чашки, с любопытством их рассматривая.
— Кто это был? — поинтересовался Хорбери.
— Суперинтендант[1] Сагден из местной полиции… Смотрите, что вы делаете!
Одна чашка выпала из рук Хорбери и со звоном разбилась.
— Господи, за что же это! — горестно запричитал Трессильян. — В течение одиннадцати лет я каждый день мыл эти чашки и ни одной не разбил. А теперь вы приходите сюда, беретесь не за свое дело — и вот результат!
— Простите, мистер Трессильян, — извинился камердинер. Его лицо блестело от внезапно выступившего пота. — Я, право, не знаю, как это получилось. Как, вы сказали, зовут этого суперинтенданта?
— Мистер Сагден.
Хорбери провел языком по побелевшим губам.
— А зачем… что ему было нужно?
— Он собирает деньги на организуемый полицией приют для сирот.
— Ах, вот как! — Слуга расправил плечи. Более естественным тоном он спросил:
— Он получил что-нибудь?
— Я сообщил о нем старому мистеру Ли, и тот велел мне провести суперинтенданта наверх и поставить на стол графин с хересом.
— Сколько попрошаек в это время года, — заметил Хорбери. — Старик, надо отдать ему должное, великодушен, несмотря на все свои прочие недостатки.
— Мистер Ли, — с достоинством сказал Трессильян, — всегда был щедрым джентльменом.
Хорбери кивнул.
— Это уж точно! Ну ладно, я пошел.
— Пойдете в кино?
— Наверное. Ну, я пошел, мистер Трессильян.
Он вышел через дверь, которая вела в комнату для слуг.
Трессильян бросил взгляд на большие стенные часы и отправился в столовую, где разложил по тарелкам булочки.
Убедившись, что все в порядке, он вышел в холл и ударил в гонг.
Одновременно с последним звуком гонга в холл спустился высокий, красивый мужчина с холеными усами — суперинтендант Сагден. На нем был синий костюм, застегнутый на все пуговицы, и двигался он с чувством собственного достоинства.
— Надеюсь, — вежливо заметил полицейский дворецкому, — вечером подморозит. Зима что-то очень задерживается в этом году.
