— А ты научи свою жену делать то же самое. Женщины это умеют. Они могут экономить даже там, где мужчины не помышляют об этом. Могут, например, шить сами себе платья. Моя жена, я помню, вечно занималась шитьем. Прекрасная была женщина, но смертельно скучная.
Дэвид резко поднялся.
— Садись, мой мальчик, — потребовал Симеон. — Еще разобьешь что-нибудь…
— Моя мать… — начал Дэвид.
— Твоя мать была безмозглым существом! И я начинаю думать, что эту ее черту унаследовали все мои дети! — Симеон внезапно встал. Красные пятна выступили у него на лице. Он злобно закричал на окружающих:
— Вы все не стоите и обломка пенни, слышите?! Меня тошнит от вас! Вы не мужчины! Вы недоноски — компания сентиментальных кретинов! Пилар стоит вас всех, вместе взятых! Черт меня побери, я уверен, что вы все не стоите и мизинца любого из моих незаконных сыновей!
— Послушай, отец, это уже слишком! — закричал Гарри.
Он вскочил с кресла и встал перед отцом с сердитым выражением на своем обычно добродушном лице.
Симеон немедленно накинулся на него:
— Все, что я говорю, относится и к тебе! Что ты делал до сих пор? Бродяжничал, да клянчил у меня деньги. Повторяю вам, вы все мне опротивели! Убирайтесь вон!!
Он рухнул в кресло, грудь его тяжело вздымалась.
Один за другим все потянулись из комнаты. Первым выскочил Гарри. Джордж вышел весь красный, с возмущенным видом. Магдалена выглядела испуганной. Дэвид был бледен и весь дрожал. Альфред шел, как во сне. Лидия проследовала за ним с высоко поднятой головой. Хильда задержалась в дверях и затем медленно вернулась назад.
Она остановилась перед стариком, и тот от неожиданности вздрогнул, открыв глаза и увидев ее. Было что-то угрожающее в этой фигуре, неподвижно застывшей перед ним.
— Что такое? — раздраженно произнес Симеон.
— В своем письме вы написали нам, — медленно произнесла Хильда, — что хотели бы собрать всю семью на Рождество и этим возродить старые традиции. Я поверила в это и убедила Дэвида приехать сюда.
— Ну, и что из того? — требовательно спросил Симеон.
— Вы действительно хотели собрать всю семью, но совсем не с той целью, о которой писали нам! Вы хотели перессорить их всех между собой, не так ли? Боже, помоги вам! Так вот как вы развлекаетесь!
Симеон хихикнул.
— У меня всегда было довольно своеобразное чувство юмора. Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь другой понимал мои шутки. Главное, что я сам ими наслаждаюсь!
Хильда молчала. Старика на мгновенье охватило смутное чувство тревоги.
