Сторм медленно убрала кинжал в ножны, все время искоса наблюдая за Саймоном. На минуту воцарилось молчание, но Саймону казалось, что оно длится вечность. Он слышал крики и смех команды на берегу, шум ветра, шелест прибоя. Сгущались сумерки, сквозь окно были видны какие-то оранжевые отсветы — очевидно, от костра.
Наконец Сторм в упор посмотрела на него.
— Ты спрашивал, каковы мои условия, — сказала она. — Я их тебе уже назвала. Сегодня ночью ты сделаешь меня женщиной, и завтра утром я отпускаю тебя на все четыре стороны. Могу даже, если хочешь, дать еду, оружие. Я думаю, вряд ли кто-нибудь на твоем месте отказался бы от такого предложения.
— А если я все-таки не соглашусь?
— Тогда я убью тебя или отдам на потеху моей команде — мне, в общем-то, все равно.
Саймон перевел дыхание:
— В таком случае одна просьба, мисс. Если можно, я, пожалуй, выпью того бренди.
С минуту поколебавшись, Сторм указала ему на бутылку.
Саймон все с тем же изяществом прошел к столу, сел, обтер рукой горлышко бутылки и поднес ее ко рту. Ему вдруг стало казаться, что он попал в какой-то нереальный мир — мир морских легенд, населенный огромными морскими змеями, проглатывающими корабли, и русалками, способными защекотать до смерти. Он не удивился бы даже, если бы сейчас открылась дверь и вошел сам Посейдон с бородой из Водорослей и потребовал его душу.
Одно было абсолютно реально — эта женщина вовсе не шутила. Саймон чувствовал себя вовлеченным в некое безумие, но в любом безумии есть своя логика, и ему нужно лишь потянуть время, чтобы нащупать эту логику, решил он.
Бренди жгло пустой желудок, но зато оно придавало Саймону какой-то — пусть искусственный — кураж.
Сторм все так же стояла посреди каюты, с любопытством наблюдая за ним.
Саймон расслабил плечи, откинувшись на жесткую спинку стула.
— Насчет твоего… предложения, — произнес он. — Я могу спросить, почему?
Сторм пожала плечами, и Саймону показалось, что его вопрос ослабил напряжение, возникшее между ними.
— Я девственница, — призналась она. — И решила наконец избавиться от этого недостатка, а ты показался мне вполне подходящим экземпляром для этого.
Услышав такое, Саймон был немало удивлен. То, что в жестоком, похотливом мире, в котором жила Сторм, она умудрилась сохранить девственность, выглядело почище любого Посейдона — если, конечно, она не лжет. Но, подумав об огромном негре, что сторожит ее дверь, и о кинжале, который она пускает в ход по всякому поводу, Саймон решил, что с такой защитой это не так уж и невозможно.
