— Два дня назад, когда ты должна была приехать, у нас было полно еды. Теперь же тебе придется довольствоваться тем, что осталось, — сказала Уэлкам. — Но сначала, я полагаю, ты помоешься. — Она вышла за дверь, чтобы достать хранившуюся на заднем крыльце небольшую жестяную ванну. К тому времени как она установила ее в спальне хозяйки, Эдди уже сняла свое шелковое платье, швырнула его на пол и облачилась в халат.
Уэлкам подняла с пола груду золотистого шелка и, держа платье на вытянутых руках, стала, морща нос, его осматривать.
— Похоже, оно безнадежно испорчено. Но я все-таки постараюсь его отчистить. — Она сунула платье под мышку. — Полученные от клиентов доллары лежат в нижнем ящике гардероба. Я хотела было спрятать их в твою Библию, поскольку девицы, вздумай они тебя обокрасть, вряд ли бы стали искать деньги в Святом Писании, но так ее и не нашла.
— Вероятно, я забрала ее с собой.
— Вероятно. — Уэлкам фыркнула. — Тебе причитается больше сотни долларов. Это после того, как я взяла деньги, чтобы пойти на рынок. Кроме того, я начислила себе премию в десять долларов за то, что занималась твоими делами, пока ты прохлаждалась в Канзасе. Эти твои шлюхи всю душу из меня вымотали. — Она вышла из комнаты, бросив через плечо: — Пока вода греется, пойду налью тебе виски.
Эдди вздохнула и потерла ладонями лицо. Потом внимательно осмотрела пальцы на руках. Кожа на них загрубела, а ногти поломались. Но это бы еще ничего. Куда больше Эдди беспокоила тыльная сторона рук. Она насчитала на каждой руке с полдюжины коричневых пятнышек; вены же вздулись и походили на извилистые синие трубочки. Хорошо еще, что ее клиенты не обращали внимания на женские руки.
Вошла Уэлкам со стаканом виски. Эдди сделала большой глоток и подумала, что это первое удовольствие, которое выпало на ее долю с тех пор, как она села на поезд в Канзас-Сити. А еще она подумала, что если сейчас примет ванну и поужинает, то ей, очень может быть, достанет сил, чтобы пережить и этот субботний вечер. Стоило, однако, ей поставить стакан на стол, как в парадную дверь позвонили. Она вздохнула: по закону подлости, именно в эту субботу мужчинам не терпится развлечься.
— Слышишь? — спросила она Уэлкам. — Пойди и скажи этому озабоченному, что мы раньше девяти не открываемся. Еще скажи, что если он придет ровно в девять, то получит возможность выбрать самую красивую девушку. И совсем не обязательно говорить, что у нас их осталось только двое. — Она посмотрела на стоявшие на бюро часы и, к своему удивлению, обнаружила, что уже скоро восемь. — Кстати, пора бы разбудить девиц. И принеси мне, наконец, горячей воды.
