Пожарные вертолеты подоспели почти мгновенно. Быстрее они просто не могли. Он все-таки пришел в себя, когда его несли к открытому люку вертолета.
"Подождите! " - хотел он крикнуть торопливо идущим людям, но оказалось, что у него нет губ.
-Таня!
Этот хриплый выдох поднял в нем волну боли, оранжевое туловище вертолета неуклюже навалилось на него, обдирая остатки кожи с лица, и перед глазами снова расплескалось огненное море, и страшный грохот растолок кости черепа на мелкие осколки...
И вот он вновь стоит на этой выжженной земле. Выжженной?!
Ему стало почти легко. Это было НЕ ТО место. Похожее, но не то.
Холм, утыканный копьями берез, клином вдавался в низину, поросшую сочной темно-зеленой травой. В низине, метрах в двухстах от холма, поблескивая под солнцем, петляла юркая речка. Он бродил тогда в теплой воде, выковыривая ногами из волнистого песка гладкие раковины речных моллюсков и распугивая шустрых мальков, а Таня осталась сидеть под одной из берез и он, поворачивая голову к
холму, видел ее белое платье, почти сливавшееся со стволами.
Может быть даже она хотела позвать его назад, что-то сказать ему, но теперь ничего этого не узнаешь, потому что в воздухе взорвалась грузовая ракета.
Но это был другой холм.
Когда он вышел из больницы, обретя новую гладкую кожу, тот холм уже не был утыкан копьями берез. Он почернел и обуглился, сморщился от ожогов, и черные пни ничем не напоминали о том, что здесь совсем недавно были березы. Он нашел то место, где белело тогда платье Тани, лег на обожженную черную землю возле превратившихся в угли корней и долго-долго вдыхал едкий запах гари, царапавший горло и выжимавший слезы из глаз.
А теперь березы стояли высокие, подобные мраморным колоннам светлого эллинского храма, легкий ветер, задевавший их вершины, заставлял листья негромко шуметь и казалось, что где-то в вышине находится большой зал и оттуда доносится приглушенный шелест далеких аплодисментов. Холм, совсем не сморщенный, властно нависал над низиной, и с него хорошо было видно, что в темной зелени травы нет ни одной обгорелой ветки. А ведь их было так много в ТОМ месте.
Он обнаружил, что стоит на коленях у одной из берез, уткнувшись лбом
в теплый шершавый ствол, и изо всех сил старается удержать в себе нечто, отчаянно рвущееся наружу, и нельзя это нечто выпустить, нельзя дать ему волю...
Еле слышный трепет платья у березы...
Место было то, он отчетливо понимал, что именно здесь утонула в огненном море белая птица. И наконец порвалась сеть, накрывавшая его память. Он вспомнил.
