— Кто были эти люди? — спросила Маргарида.
— Члены синдиката? Они входили в состав того судового синдиката, о котором я вам говорила.
— Из-за чего они вздорили? — спросила Маргарида. — Из-за того, сколько мешков ячменя погрузить в трюм?
— Нет, Маргарида. Из-за контрабанды. Кажется, они спорили о том, сколько контрабанды можно надежно скрыть под рулонами ткани и мешками ячменя.
— Арнау?
— О, нет, сеньора, — сказала Фелиситат. — Его милость был против контрабанды с самого начала; кое-кто из остальных считал, что единственная цель фрахта — наполнить судно контрабандой.
— Думаешь, это один из синдиката? — спросила Маргарида.
— Да, — ответила Хуана. — Кто же еще?
— Кто они?
— Мы разделили предприятие на шестнадцать долей, — сказала Хуана. — Я считала, что нам нужны вкладчики, по крайней мере, на десять этих долей. Если бы судно пошло ко дну, мы бы рисковали потерять всего шесть долей этого предприятия.
— Меня всегда удивляло, Хуана, что женщина, одетая, как ты, в яркие шелка и кружева, может так хорошо разбираться в торговых делах.
— Маргарида, Арнау не был воспитан со знанием деловых проблем. Его учили быть храбрым, умным на поле сражения, в дипломатии, и командовать людьми. Его дед и отец тоже доверяли дела управляющим. Может, потому, когда с ним познакомилась, они были бедны, как церковная мышь. Но сейчас это неважно. Нам удалось привлечь людей, которые взяли двенадцать долей из шестнадцати.
— Двенадцать человек?
— Нет. Кое-кто взял больше, чем по одной доле. Первые три ушли к трем друзьям моего отца. Они живут в Барселоне, и думаю, нам нечего беспокоится о них, если не найдется причины. — Хуана выпрямилась, глаза ее блестели от сосредоточенности. — Один из друзей отца рекомендовал это предприятие одному из своих значительных клиентов, Гильену де Кастелю из Жироны. Он тоже не связан с Арнау. Де Кастель взял еще одну долю.
— Значит, остается восемь, — сказала Маргарида.
— Да. Четверо людей из Руссильона взяли по две доли. Они считают, что из-за размеров своих вложений должны контролировать это предприятие.
— Они заодно? — спросила Маргарида.
— По счастью, нет. Но об этом может рассказать только Фелиситат.
Фелиситат отложила шитье и устремила упорный взгляд на Маргариду.
— Когда проходили первые собрания, моя госпожа лежала в постели, была нездорова. С ней оставалась ее служанка, а я прислуживала сеньорам. Когда была не нужна, я ждала поблизости, чтобы прийти на зов моего господина, но голоса их были довольно громкими, и большей частью я слышала, что говорилось. Я знала, что ее милости это будет интересно, поскольку все знают, что она занимается такими делами в доме, поэтому внимательно слушала. У меня хорошая память, сеньора.
