Когда солнце дошло до горизонта, Аструх наконец сказал:
— Вот она. Эта дорога ведет к ферме. Теперь уже недалеко.
— Всякий раз, когда сеньор Аструх говорит, будто что-то недалеко, — вполголоса сказал Юсуф Ракели, — я знаю, что ехать нам еще долго-долго.
И Юсуф не особенно ошибся. Голубое небо на западе посеребрилось с приближением ночи, когда Аструх наконец объявил:
— Вот она. Правда, замечательная ферма?
— Не знаю, как ты видишь ее в темноте, — сказала Бонафилья.
— Откинь вуаль и увидишь ее. Дом выглядит приятным, но несколько маленьким, — сказала Ракель. — Думаете, они смогут принять нас всех?
— Как-нибудь примут, — ответил Аструх. — Солома представляет собой прекрасную постель, когда находишься в пути с рассвета.
Они подъехали по узкой дороге и увидели человека, идущего к ним от задней части дома.
— Кто вы? — спросил он, оглядясь вокруг. В голосе страх сочетался с враждебностью, и Ракель подъехала поближе к отцу.
— Я Аструх Афаман, — сказал торговец, — а вы, должно быть, молодой Моссе. Стали взрослым мужчиной с тех пор, как я вас видел последний раз.
— Мое имя Хуан, — сказал молодой человек.
— Разве вы не сын Абрама Кресквеса? Прошу прощения, если ошибся, но вы похожи…
— Ш-ш-ш. — Он поднял руку, призывая к молчанию. — Ведите животных и телеги на задворки, — сказал негромким, настойчивым голосом. — Как можно быстрее. И тихо. За сарай. Я подойду туда.
Двигались они довольно быстро, однако девять мулов, три лошади и две телеги со стучащими колесами не могли не нарушать тишины. Как только последняя телега скрылась за боковой стеной дома по пути к сараю, дверь открылась.
— Хуан, кто это? — послышался женский голос из окна на втором этаже дома.
— Никого, Франсеска, — громко ответил фермер. — Какой-то посыльный. Ищет старого Рохера.
— Придется ему потрудиться, ища этого мошенника. — Из дома вышел рослый, крепкого сложения мужчина. — Если он не хочет отправиться в чистилище и начать поиски там. — Очевидно, сочтя это чрезвычайно остроумным, рослый засмеялся, помахал на прощанье рукой кому-то в доме и, все еще смеясь, пошел по дорожке. — В чистилище, — произнес он. — Или, может, даже в ад. Я бы не удивился, узнав, что он там водит за нос самих чертей.
Путники стояли за сараем, беспокойные в сгущавшихся сумерках. Поднялся легкий ветерок, и запах навоза стал заглушать приятный аромат зрелой травы. Спустя, казалось, неимоверно долгое время, из-за угла появился Хуан.
— Извините, — холодно сказал он, — но, когда вы подъехали, у нас был сосед — человек, который слишком интересуется нашими делами и при этом слишком болтлив. В таверне сейчас только бы и говорили о вашем приезде. Моим отцом был Абрам Кресквес, сеньор, и я помню вас с вашего последнего визита. Я был тогда еще мальчишкой.
