Эрик взял руку девушки в свои, поднес к губам. Ее кисть шевельнулась пойманной птицей, высвободилась, коснулась его волос, легла на плечо.
- Завтра или послезавтра я поеду в Сорн.
- Не уезжай.
- Все равно мне пока негде жить в Лондоне. С отцом я больше жить не хочу у него приемная и кабинет там же, где квартира, от пациентов нет спасенья. Гостиниц я терпеть не могу. Отец нашел мне квартиру, как я и просила, но ее закончат отделывать только через две недели.
- Живи у меня. Я прикажу Лю подготовить комнаты для гостей.
- Эрик, стоит ли эпатировать столь респектабельный квартал?
- Мне все равно, ты знаешь.
- Да. Но я не хочу тебе мешать.
- Ты не помешаешь.
- Не спорь, Эрик.
- Я не в силах расстаться с тобой еще на две недели.
- Я была в Испании всего пять дней.
Эрик не ответил.
- Твой слуга еще не ушел?
- Нет.
- Вели ему сделать кофе. Или очень крепкого черного чаю. Иначе я усну.
Эрик вышел, чтобы распорядиться. Вернувшись, он спросил:
- Лю спрашивает, можно ли поставить твой мотоцикл в гараж - дождь начинается.
- Конечно.
- Он говорит, что никогда не видел ничего подобного.
- А ты? Ты ведь успел выйти и посмотреть.
- Я удивлен, как ты ездишь на подобном монстре.
- Быстро и с наслаждением. А еще без шлема. По хорошей дороге он может давать до ста пятидесяти миль в час, представляешь?
- Нет. В свое время, лет пятнадцать назад, я ездил мотоцикле с другом. Пять лошадиных сил. Удовольствие было потрясающее.
Беатриче лукаво улыбнулась.
- У моего красавца в моторе живет табун побольше - пятьдесят лошадей. Его собирали для меня по личному заказу.
- Не думал, что техника так скакнула вперед.
- Ну как же. Пассажирская авиация, массовый кинематограф, открытия Рентгена и Кюри, телефоны, полная электрификация Европы и Америки...
- Мировая война... Но твой мотоцикл великолепен. Как и ты.
- Я лучше.
Эрик рассмеялся, не разжимая губ. Рассмеялась и Беатриче, вспорхнула с дивана, закружилась вокруг вампира:
...Ночи плащ, луной заплатан, вскользь струится по халату,
с сада мрак взимает плату скорбной тишиной
в нетерпении, в смятеньи меж деревьев бродят тени,
и увенчано растенье бабочкой ночной...
- Чье это?
- Абу-т-Тайиб аль-Мутаннаби.
Эрик удержал ее, обнял крепко, не выпуская, и в то же время нежно, как птицу. Глаза Беатриче так мерцали в слабом свете уличного фонаря, что Юскади наклонился и поцеловал ее в приоткрытые губы. Она отозвалась теплом, и трепетом, и странной распахнутостью души. Поцелуй был короток, но хорош. Он разбудил в Эрике что-то давно забытое, но по-прежнему живое. Они не целовались на Корфу, почти не прикасались друг к другу. Что случилось за несколько дней?
