Я сделала маму счастливой.
Речь всего-то об ее встрече с Эдамом, но как много это для нее значит. Все, что она хочет для меня, это чтобы я устроила свою жизнь с хорошим человеком. И хотя я еще не решила, является ли Эдам таковым, это уже роли не играет.
Он ведь сможет стать таким.
Раз моя мама хочет этого, он таким будет. Насколько он хорош? Ну, что же, он хорошо выглядит, это вне всякого сомнения. У него красивые светлые волосы. Хорошая фигура. Красивые глаза. А то, что он согласился встретиться с мамой и поддержать мою ложь, разве это не хорошо с его стороны?
Конечно хорошо.
Конечно хорошо.
Нельзя давать ход этим изводящим меня сомнениям. В кои веки все начинает выстраиваться как надо. Мама права, все становится реальным. Мне нравится это чувствовать. Очень нравится.
Надеюсь только, что так будет продолжаться и дальше.
Через шесть часов, когда я на работе радуюсь тому, что день выдался спокойным, ко мне заезжает Эдам. Это время его обеденного перерыва. Лорейн поблизости нет, и мы с ним разговариваем. Но, как всегда, у Эдама только одна тема для разговора. И тема эта приводит меня прямо на склад, куда я отправляюсь, чтобы принести еще несколько коробок ночного крема.
Он целует меня в затылок.
— Эдам! Что ты делаешь?
— Ты прекрасно знаешь что.
— Я не могу делать это здесь!
— Почему? — спрашивает Эдам, искренне удивляясь.
— Потому что меня уволят, вот почему.
Он смотрит по сторонам и видит горы косметических коробок высотой в человеческий рост.
— Кто нас здесь увидит?
— Тут установлены камеры, — вздыхаю я, — телевизионного наблюдения.
Эдам оглядывает потолок, на котором нет ни единой камеры.
— Где?
— Мне надо назад за прилавок.
— Тебе же полагается десятиминутный перерыв, — в его глазах вспыхивает проказливый огонек. — Перерыв на трах.
— А ты? Тебе разве не нужно быть на месте вовремя? Уже почти три часа.
— Скажу, что ушел позднее. У меня все будет в порядке. А я всегда считал, что девчонки, которые весь день стоят за прилавком в косметических отделах, обычно не прочь поразвлечься. — Он улыбается своей дьявольской улыбкой и ослабляет узел галстука.
— Эдам, прошу тебя! Тебе нельзя здесь находиться. Уйди, пожалуйста.
— Хорошо, малыш, — говорит он, не сдвинувшись ни на сантиметр. — Все, как ты скажешь.
У меня нет времени на эти глупости, поэтому я отворачиваюсь и начинаю подбирать партию ночных кремов.
— Нет, серьезно, — говорю я ему, меня уволят.
— Да, да.
Я оборачиваюсь и вижу кипу одежды на полу, а над ней Эдама, стоящего совершенно голым, опершись локтем на одну из полок.
