Когда я наконец беру трубку, след от медово-сладкого ощущения, оставленного мне милым-дорогим Эдамом, уже совершенно испаряется.
— Алле, мам, — говорю, потому что уверена, что это она.
— Ты уже встала? — спрашивает она вместо «алле», и тоска неизбежности снова овладевает мной.
— Да, — зеваю я, и чтобы встать, подтягиваюсь вверх, держась за полку над газовым камином. — Я уже целую вечность как встала. — Ну, вот и она — первая ложь сегодняшнего дня.
— Ты завтракаешь?
— Нет, уже позавтракала, — ложь номер два. Господи, что со мной такое? Почему я вру матери? Ведь это же не уголовное преступление, в конце концов.
— А как сегодня Эдам?
Тут я вспоминаю. Эдам сказал, что встретится с ней, что будет вести себя в соответствии со всем моим враньем.
— Просто замечательно, — говорю я ей. — Он сказал, что с нетерпением ждет встречи с тобой.
Я чувствую, что мать потрясена, что она буквально потеряла дар речи.
Я наслаждаюсь моментом. Теперь-то она поверит, что Эдам на сто процентов человек из плоти и крови, а не плод моего богатого воображения. За последние Бог знает сколько лет она думала, что либо я не интересуюсь мужчинами, либо они не интересуются мной. Что я или лесбиянка, или никому не нужна. (Я не хочу сказать, что плохо быть лесбиянкой или даже никому не нужной. Просто я знаю, что я не первое, и, надеюсь, не второе, и мне не хочется, чтобы мама думала, что я или то, или другое.)
Я жду от матери ликования. Жду, что она попросит прощения за то, что сомневалась в существовании Эдама. Что она задохнется от восторга.
Но ничего подобного не происходит.
Вместо этого она…
— Мам, ты что… ты плачешь?
— Прости меня, — всхлипывает она, — прости… я такая глупая… просто… это так… я рада за тебя… так рада… за вас обоих…
— Мам, мы с ним еще не женимся, ничего такого.
— О, я знаю, Фейти, я знаю. Понятно, что не женитесь. Я просто очень рада, что ты нашла прекрасного человека.
Я вздыхаю. Ни с того ни с сего момент, которым я собиралась насладиться, растаял как дым, рассеявшись в прозрачном воздухе. Особенно это «понятно, что не женитесь». Господи, это же безжалостно с ее стороны.
— Мам, ты же его еще не видела…
— Я знаю.
— …и мы вместе больше трех месяцев, я его не вчера нашла.
— Конечно, — говорит она робко, видимо вдруг осознав, что до этого момента не верила мне. — Я знаю. Но я же увижу его в пятницу. Увижу Эдама. Это становится таким… реальным!
Я не в силах сдержать улыбки.
