Конечно, с годами мое отношение к своей груди изменилось. Вообще-то она и до сих пор привлекает внимание. Но нужно ли мне на самом деле такое внимание? Не приятнее ли, хотя бы раз, просто поговорить с каким-нибудь представителем мужского рода-племени без того, чтобы он, разговаривая об одном, не думал о другом?
А теперь большие груди не в моде. С тех пор как Джениффер Лопес сместила мужские взгляды ниже и назад, мои бьющие наповал формы в стиле восьмидесятых безнадежно устарели.
Не то чтобы мои груди больше не производили впечатления. Производят, еще как. В самом деле, не так ведь я наивна, чтобы подумать, что Эдама привлекли мои глаза, моя улыбка или приятные манеры.
Безусловно нет. С того самого момента, как он меня увидел, он грезил только о моих холмах и долинах.
Нет, не надо меня путать. При ловле Эдама наживка в виде пары грудей все же лучше, чем полное отсутствие всякой наживки.
Я не стриптизерша. Но и не та тощенькая девица с гигантскими, накаченными силиконом базуками. Не Джордан и не Кармен Электра.
Мой зад великоват. Он не производит впечатления сгустка энергии и не старается подольститься к вам. Не торчит нагло назад. Он просто большой. Конечно, не такой, как у толстух в шоу полных женщин, по размеру он как у двух Бейонс за вычетом Кайли. Честно говоря, зад Кайли не больше одной из моих грудей.
А что раздражает меня еще больше, так это то, что весь зад моей сестры не больше одной моей ягодицы.
Ну и пусть груди у меня большие, все остальное тоже не маленькое. И к «большому» надо добавить «мягкое», «дряблое», «обвисшее», «бледное» и «бесформенное».
На меня начинает действовать сила земного притяжения, но на мою сестру оно, кажется, действует прямо противоположным образом. Как будто Исаак Ньютон упал на яблоко. Все перевернулось и торчит вверх.
Ее зад.
Ее груди.
Ее скулы.
Ее карьера.
Ее отношения с мужчинами.
Эй, здесь-то мне нет причин горевать. Мои отношения с мужчинами сейчас на взлете.
Я встретила своего выдуманного бойфренда. И кажется, я ему тоже понравилась — я, мягкотелая, вялая, со всеми показателями, близкими к нулю. И если его устроило все это, то, может быть, он сможет смириться и с моей квартирой.
— Молодцы, — лучезарно улыбается моя сестра, закрученная в псевдотибетской позе в свете свечей. — На сегодня все. Надеюсь, вы почувствуете себя свежими и полными жизни. И помните, — говорит она, надувая живот и преувеличенно вдыхая воздух, — не переставайте дышать.
