— Мне надо идти, — сказал он ей, навсегда закрывая за собой дверь. — Мне надо идти.
Вот и все.
Конечно, я знаю, что надо было сделать Элис. Ей нужно было поставить его перед фактом, что ему придется отвечать за свои поступки. Ей следовало потребовать у «Маркса и Спенсера» компенсацию. И уж конечно, ей следовало разозлиться.
Но злость, гнев — это те чувства, которые возникают, когда вам предстоит сражаться за свои права. Именно сейчас, именно в этот момент. А Элис чувствовала, что битва уже проиграна. У нее ничего не осталось. Даже надежды. Аборт для нее был еще менее приемлем, чем воспитание ребенка без отца.
— Я не могу разрушать семью, — сказала она мне. Я напомнила ей о том, что и у Питера есть обязанности по отношению к ребенку.
— Не хочу даже думать о нем. Мне ничего не нужно. Не хочу с ним даже говорить.
Я не стала настаивать. Наверное, мне надо было надавить на нее, но я не смогла. С тех самых пор, как я познакомилась с ней пять лет назад, когда мы работали официантками в ресторанчике Луиджи, полном лязга и пара, я поняла, что в отношениях с Элис всегда надо знать, где предел, через который переходить нельзя. Когда еще шаг, и она рассыплется в прах.
У нее умерли и мать, и отец. Отец умер от рака кишечника, когда ей было одиннадцать. А мама погибла в автомобильной аварии десять лет назад. Об этом даже писали в местной газете.
В результате потери родителей у нее появились деньги на покупку однокомнатной квартиры в Лидсе, но ей при этом пришлось распрощаться с прежней Элис. С той Элис, которая была уверена в себе и не боялась жизни. А новая Элис была той, для кого выйти из дома было сложно, потому что это могло привести к внезапному приступу паники и дезориентации. Именно с тех пор у нее и начались эти постоянные приступы.
Вся ее жизнь — по крайней мере, если излагать ее на бумаге, — была постоянной катастрофой. И я — единственный человек, на которого она может положиться. Я не могу ее подвести. Элис моя самая близкая подруга, единственная из моего несемейного окружения, кто был рядом, когда умер папа.
Она никогда не предлагала мне жить вместе.
Но я знаю почему. Она считает, что если мы станем жить вместе, то я постепенно ее возненавижу, поскольку пойму, какой она на самом деле тяжкий груз, и что я брошу ее, как сделали все остальные. И она остается на расстоянии, чтобы быть мне близкой. Звучит странно, но вот вам и пример того, до какой стадии дошло у нее чувство неуверенности.
