– Не скажу. Я не знаю цели нашего пребывания на Земле, – с прежним добродушием заметил Астахов. – Эксперимент, учеба, наказание? А может времяпрепровождение?.. Всё зависит от того, зачем мы здесь.
Состроив шутливо-напыщенное лицо, Батурин продекламировал:
– Мы превратили жизнь в сплошное развлеченье. А для того ли нам она дана? И что она, веселье иль мученье? И может ли в незнанье быть вина?.. Экспромт. Я бы ещё выпил.
Хитроватая жидкость, налитая в рюмки, вновь появилась на столе, чтобы исчезнуть в глотках, выполнив своё странное предназначение.
Дмитрий собрался домой. Выяснил, где обитает его новый знакомый. Оказалось – рядом с метро «Калужская». Это было по пути.
– Могу подвезти вас, – учтиво сообщил он Батурину.
Предложение было с благодарностью принято. Вскоре весёлый «Гольф» резво катил по московским улицам. Вечер задумчиво накрывал большой усталый город. Жизнь текла своим чередом.
– Данная теория представляет элементарные частицы в виде струн, отчасти похожих на обычные струны, – объяснял Дмитрий новому знакомому некоторые научные воззрения.
– Которые на гитаре? – уточнил Батурин.
– Да. Так вот из этой теории выходит, что пространство имеет гораздо больше измерений, семь или даже одиннадцать. Полагают, что все они, кроме трёх, привычных нам, свёрнуты и существуют лишь в микромире. Но может быть они и не свёрнуты. Отсюда прямой переход к параллельным вселенным.
– Тут направо, – подсказывал Батурин. – Всё, что вы рассказываете, так необычно. Я ничего этого не знал раньше… Тут ещё раз направо. К этой двери. Здесь моя мастерская. – Он посмотрел на Дмитрия просящими глазами. – Зайдёте?
Астахов колебался. И хотелось, и времени уже много.
– Если ненадолго… – протянул он.
– Я вас держать не буду.
Железная дверь позволила им проникнуть в небольшое пространство, таящееся за нею. Похоже, оно предназначалось для дворника, но прихожая и узкий коридор были заставлены картинами. В комнате возвышался деревянный станок – Дмитрий видел такие в кино про художников. А кругом – полотна, полотна, полотна.
Дмитрий смотрел картины. Он не был знатоком живописи, но ему нравилось то, что он видел. Большей частью перед ним оказывались пейзажи, лиричные, пронзительные. Но были и портреты, непривычные, запоминающиеся тоскливыми глазами, устремленными за зрителя.
После этого они пили чай в тесной кухне. Батурин достал все припасы, какие были – немного конфет, печенья, остатки вишнёвого варенья в небольшой банке. Ароматный чай оказался кстати. Дмитрий попросил ещё одну чашку.
