– Привет, – ликующе произнёс Дмитрий. – Очень рад тебя видеть. Как, удалось спросить?
– Кого?
– Ну… доброго ангела. Так ты его называешь?
Он увидел вконец оторопелый взгляд.
– А что… спросить? – сдавленно пролепетал приятель.
– Как, что? – Бодрая улыбка не сходила с лица Дмитрия. – Кто из троих прав, Хойл, Хокинг или Виленкин?
– Кто это?
– Физики. Выдающиеся. Что, забыл?
Опять заминка. Потом вкрадчиво раздалось:
– Я про них никогда не слышал… – Тут он загнанным взглядом посмотрел на Дмитрия. – Откуда вы знаете про доброго ангела?
– Ты рассказывал. И это не помнишь?
Последовала совсем непонятная пауза. Петровский состроил какую-то странную физиономию, будто мучился жестокой головной болью. Дмитрий не стал разбираться, в чем дело, предложил все тем бойким голосом:
– Чего ты здесь сидишь? Пошли.
– Куда?
– В Нижний буфет.
– Я туда не хожу… А впрочем, идемте.
Он как-то безвольно поднялся, пошёл за Дмитрием. Они заняли тот самым стол, за которым познакомились несколько дней назад. Дмитрий купил водки, бутербродов, апельсинового сока для запивки. Наполнив рюмки, предложил с довольным видом:
– Со свиданьицем.
Петровский безропотно выпил водку, равнодушно пожевал бутерброд с копчёной колбасой. Последовал тост за его здоровье, потом – за литературу.
– Что, полегчало? – Астахов смотрел на него с теплотой.
– Немного.
– Сейчас добавим.
Дмитрий наливал сидевшему напротив человеку больше, чем себе – надо было помочь приятелю совладать со своей хандрой. Помогло. После четвертой рюмки Петровский ощутил необходимость сказать какие-то слова.
– Понимаете, со мной творится что-то неладное. То ли у меня отшибло память, то ли… даже не знаю, как назвать. Действительность кажется мне другой. – Он придвинулся к Дмитрию, перешёл на шёпот. – Мне казалось, что я разошелся с моей первой женой и женился на другой женщине. Вдруг выясняется, что моя жена по-прежнему Света. И всё остальное тоже спуталось. Я не работаю там, где, как мне казалось, я работаю.
– Ты работаешь в журнале. Рекламируешь дизайн и мебель. Ты ещё мне предлагал квартиру обставить.
– Ну вот, видите, – безнадёжность густела в голосе Петровского. – Какой-то журнал, мебель. Но мне прекрасно известно, где я работаю. В Союзе писателей СССР, секретарём. – Тут голос Петровского совсем поник. – Только его почему-то нет на прежнем месте. Союза писателей. Я спрашивал. Говорят – нет такого. Дом Ростовых есть. А Союза – нет.
Дмитрий понял: с Петровским действительно происходит что-то неладное.
