Долгое молчание и потом - тихий-тихий голос. Словно шорох осенних листьев.
"И все же, Ральф, если вдруг случится чудо из чудес, и ты решишь остаться... Знай, что я всегда, каждый вечер буду ждать тебя на нашем холме... Я ведь имею право сохранить последнее, что осталось у меня... сохранить мою надежду... А теперь прощай, я не могу больше..."
И все. Шорох в диктофоне. Шорох осенних листьев.
Стены кабины придвинулись к нему, сдавили, мешая дышать. Он закричал. Он шел по длинному безлюдному залу мимо бесконечных оранжевых кабин и беззвучно кричал, хватая ртом воздух. Его трясло. Кабины кружились вокруг него и он никак не мог найти выход из зала. Из кабин выглядывали люди, но он не видел ничего и все искал выход. Взгляд его блуждал, он натыкался на обступившие его яркие пятна кабин и громко, на весь зал, повторял:
- Где же выход? Кто скажет, где выход?..
Его взяли под локоть и повели к дверям, которые он искал, а внутри него кто-то вдруг отчетливо сказал то ли вопросительно, то ли утвердительно: "Завтра на орбитальную..."
- Не знаю, - выдохнул он шепотом. - Не знаю...
*
Айрин, задыхаясь, бежала вверх по склону холма. Невидимые в темноте колючие ветви сосен хлестали по лицу, хватали за волосы. Она бежала сквозь дождливый вечер, и кусты черники, листья папоротника, мокрая трава шелестели под ее ногами. Она бежала так, будто от того, насколько быстро она бежит, зависела ее жизнь. Словно если она добежит до вершины холма свершится чудо из чудес.
У последних деревьев, за которыми начиналась вырубка, она остановилась. Ее ноги неожиданно ослабли и она, чтобы не упасть, обхватила руками мокрый ствол, всем телом привалившись к нему. Она боялась поднять глаза, боялась взглянуть на усыпанную почерневшими пнями поляну. Словно один неосторожный взгляд мог вспугнуть и разрушить чудо из чудес.
- Успокойся, ну успокойся же, - твердила она, обдирая кожу ладоней о жесткую кору. - Почему именно сегодня? Есть ведь еще завтра и послезавтра, и послепослезавтра. Есть целых полгода и еще несколько дней...
Во влажной темноте не раздавалось ни звука.
Разве вчерашний вечер - повод для отчаяния? Да, вчера холм был пуст, ну и что? Он мог еще ничего не знать...
Мысли жужжали в голове роем пчел, сердце то замирало, то начинало бешено колотиться где-то под горлом.
Пусть не сегодня и не завтра. Но есть еще послезавтра, полгода и несколько дней. Есть, есть, есть...
Она все никак не решалась поднять глаза. Смотрела вниз, в темную траву, в которой шуршал дождь, и еле слышно повторяла:
