Зеркало вздохнуло.
– Филипп… – пробормотало оно и умолкло.
– Что «Филипп»? – приставал Лаэрт, расхрабрившись. – Что «Филипп»? А?!
Кто-то постучал в окно; Лаэрт встрепенулся и бросился открывать. Филипп вошел в гостиную и некоторое время стоял неподвижно, как человек, не понимающий, где он находится. Странная мечтательная улыбка блуждала у него на губах – улыбка, которой Лаэрт давно у него не видел.
– Э-э… – пропищал он. – Хозяин, тут… хм… о вас беспокоились.
Филипп, не отвечая, лег на диван и закинул руки за голову.
– Комнаты починили, все в порядке, – бодро отчитался Лаэрт. Он хотел еще что-то сказать, но замялся. Красные его глаза расширились от ужаса: под столом валялась громадная кость. По счастью, Филипп не видел ее. Он шевельнулся, прикрыл глаза рукой. Пальцы у него были белые, тонкие, длинные.
– Лаэрт, – спросил он, – почему комната красная?
Лаэрт, улучив миг, спикировал на кость, схватил ее и спрятал за спину.
– Я проверял, работают ли окна, – объяснил он, многозначительно покашливая.
Филипп сменил цвет на нежно-сиреневый; правда, теперь он назывался жабьим, потому что сирень, как и все другие цветы, была запрещена. Вместо нее профессору Пробиркину удалось вывести новую породу жаб схожего с ней оттенка, который и был увековечен специальным указом правительства.
– Если я не нужен, я ухожу, то бишь улетаю восвояси, – объявил Лаэрт и собрался и впрямь улететь, но нечаянно уронил кость. Он тотчас же поднял ее, но было уже поздно.
– Что это? – спросил Фаэтон. – Лаэрт! – воскликнул он возмущенно.
Лаэрт пожелтел.
– Что «Лаэрт», что «Лаэрт»! Все макароны да макароны. Я существо плотоядное, между прочим!
– Ты – свинья! – сказал на это Филипп.
Однако Лаэрта было трудно остановить.
– Нет! Я – вампир! И ничто вампирское мне не чуждо! Да, я изнываю, я томлюсь, я страдаю, я мечтаю отведать крови Ровены, полакомиться аппетитным Орландо! И кто виноват? Кто? Кто обрек меня на это существование, выносить которое я не в силах? О я бедный, одинокий… всеми покинутый в бездне моего отчаяния!
– Кто на этот раз? Отвечай! – потребовал Филипп.
Лаэрт мялся и краснел.
– Зря вы так волнуетесь, хозяин. Дело совершенно обычное!
Филипп, разозлившись, соскочил с дивана и начал швырять в вампира всем, что попадалось под руку. Лаэрт на лету подхватывал предметы, не выпуская кости, и ставил их на место. Неожиданно Филипп остановился.
– Конечно же! Рабочие чинили комнаты! Как ты мог, Лаэрт!
Вампир побурел от обиды:
