Помогая себе всем, что имела в наличии, я выкарабкалась из снежной целины и, не оглядываясь, семимильными шагами, напоминающими движение циркуля, направилась обратно, хорошо сознавая, что, если понадобится, бежать мы не сможем. Наталья, слабо охая и ахая, спешила следом, то и дело пытаясь выдвинуть свою кандидатуру вперед.
– Мы не на пути к коммунизму, где каждому по потребностям, – решительно пресекала я попытки подруги обойти меня сбоку по свободным протоптанным следам. – И за нами никто не гонится с намерением экспроприировать экспроприированное. Потому как нечего отбирать.
– А чего тогда несемся? Нет! Не отвечай. Несемся и несемся. Вылезем на накатанную дорогу, где бежать легче, там и расскажешь. – Наташка с трудом перевела дух. – Хотя я и сама уже догадалась – в заброшенном доме ты увидела два трупа с ножами в спине. Соединение алкоголя с анестезирующим средством дало гремучую смесь, действием которой Рената сдуло с реанимационного ложа, и он, ненормальный, теперь ищет жертв. Катерина с его любовницей просто оказались ближе нас всех.
К моменту завершения этой трудной для Натальиного языка речи, сопряженной со значительными физическими усилиями, мы с ней благополучно выкатились на дорогу. Я заставила себя посмотреть в сторону убогого и явно не жилого дома, сделав нелестное для себя заключение: у меня серьезные нелады с психикой.
Наташка скакала на одной ноге, пытаясь вытряхнуть из сапога снег. Это ей плохо удавалось, пока она не прибегла к моей помощи. В лесу что-то треснуло, щелкнуло, и этот звук так саданул по моим обнаженным, не хуже Наташкиной ноги без носка, нервам, что я невольно взвизгнула и чуть-чуть присела, закрыв уши руками. Пытаясь обрести равновесие, Наташка нелепо взмахнула сапогом и носком. Сбив с меня шапку, припала ко мне, как к калитке в заборе, заставив выпрямиться и попятиться назад. Высказаться она не успела – непонятно откуда донесся протяжный вой, и мы, не сговариваясь, рванули к дому Гусевых, я – без шапки, подруга – в одном сапоге.
Бегать так быстро мне еще ни разу не доводилось, но гордости от этого достижения я не испытывала. Лихорадочно рванув ручку двери на себя, поняла – дверь закрыта изнутри, и со всей силы в нее затарабанила. Через пару минут стало ясно – открывать нам никто не торопится. Хотя даже с крыльца было слышно, как наверху надрывается лаем прикованная к батарее Денька, а внизу во всю силу своих возможностей заходится телевизор. Прищуривая время от времени глаза, в окно за нами с громадным интересом наблюдал Бармалей.
