Ах, какого дружка потерял я в бою.
Нам проклятая пыль забивала глаза
И горел БТР… В небе, как стрекоза, вертолет…
И, как голос из прошлого, выкрик: «Вперед!»,
Словно нерв… Оборвался до боли натянутый нерв
И со склона пошла ему пуля навстречу в полет…
Песок да камень.
Печальный свет чужой луны над головами.
«Равняйсь на знамя!»
Прощай, мой брат, отныне навеки с нами!
Прости, что ты погиб, а я всего-лишь ранен
В горах Афгани. В Афганистане…
…А потом прилетели «крокодилы» и перепахали НУРСАМи ближайшие склоны. А еще, через минут десять появились транспортные «мишки», только сесть им оказалось негде - большой уклон…
Пилоты связались с Грибом. Сказали, что в паре километров от кишлака есть подходящая площадка… И Гриб и повел взвод к «вертушкам»…
Они тогда на себе выносили всех, кто еще дышал… А на склонах «духи» - все горы НУРСАМи не обработаешь, понятное дело…
Медведь молотил, когда из РПК, когда из АГСа, прикрывая отходивший взод… А когда он их уже перестал доставать, взвод встретили «каскадеры»…
Они тогда успели… Спасибо им. Если бы не они - до «летунов» никто не добрался бы… Гриб тогда еще двоих «потерял» «грузом 300», да двое уже в «вертушках» «дошли»… Такие дела…
А вот сам прапорщик Барзов… …Жгучая, животная ярость охватила Игоря после гибели Цыбы. Ему нравился этот независимый, надежный как скала «щирий українець», толковый и рассудительный. И не появись в бригаде Бах, «замком» Медведь назначил бы именно его, Василия Цыбульского…
- С-суки! Суки-и!!! - Орал Игорь во все горло. - Гады-ы!
И в каком-то исступлении все стрелял и стрелял, прикрывая огнем свой израненный взвод…
А потом раздался взрыв, и все провалилось в пустоту… …Он очнулся оттого, что кто-то волок его тело. Нестерпимо болело где-то внизу живота, а в сапогах было до безобразия мокро…
Солнце уже давно перевалило за свой зенит и медленно спускалось к Гиндкушским скалам, высокое, но такое близкое небо, а в нем опять жаворонок. И тишина. Словно и небыло вовсе этой войны…
Хотя…
Абсолютной тишины все же не было… Кто-то натужно сопел перетаскивая тело Медведя и, скорее всего, ругался, судя по интонации, полушепотом на каком-то незнакомом языке, очень напоминающий фарси.
- Ты кто? - Прохрипел Игорь.
- Тихо! - Приказал знакомый голос, но Медведь не узнал его хозяина.
- Кто ты? - Прошептал он еще раз.
- Своих не узнаешь? Обидно! - В его поле зрения вплыло лицо Баха.
- Рашид…
- Я, командир… А кто еще твою тушу вынести смог бы? Отожрался ты на казенных харчах, дорогой…
