Конечно, о злобе и пороке они и понятия не имели — пока.
Мне был нужен союзник, кто-то способный отогнать овладевшую мной печаль.
Лаял Макс. Он услышал мою машину. По крайней мере, я надеялся, что он загавкал на ее шум, а не лаял так всю ночь.
После ночи поисков, после долгих часов крайней усталости и взбадривания черным кофе в управлении, уже готовый все закончить и отправиться спать, я выпустил Макса и позволил ему трусить рядом с машиной, которую вел на малой скорости. Мы снова оказались на улице, где жила девочка. До ее дома оставалось совсем немного, когда Макс остановился на мостовой, взвизгнул, а потом залаял на что-то в куче листьев у обочины.
Я остановил машину, вылез, медленно опустился на колени у кучи и смел листья. Под ними лежал изогнутый, в перьях, проволочный каркас с двумя сломанными крыльями. Желтоватый свет фонарика выхватил из мрака лицо.
Словно найти спящего ангела, потерявшегося между миром живых и миром мертвых.
А потом я увидел листья, слипшиеся от крови. Я прикоснулся к девочке, она уже окостенела. Она была мертва несколько часов.
Макс потянул носом и заскулил. Потом вздохнул и затих. Я взял его к себе в машину и вызвал подмогу.
Было трудно подбирать слова в разговоре с диспетчером. Рация шипела, Лойс что-то говорила мне, но я ее не слышал. Я смотрел на маленький, одиноко стоявший пожарный гидрант, раскрашенный под ополченца времен Войны за независимость.
Я снова вылез из машины и, стоя над кучей листьев, поглядел назад, вдоль улицы. Осмысливая жуткую правду происшедшего, я уставился на следы шин, оставленные автомобилем, когда он сделал зигзаг на мокрых листьях.
Тело увезли не сразу. Шеф запросил помощи у коронера и отдела расследования несчастных случаев. Было уже почти девять утра, когда девочку наконец забрали, но остался призрачный абрис, начерченный мелом. Картинка напоминала скорее погрузившегося в зимнюю спячку зверька, нежели останки ребенка после наезда машины.
Меня отрядили за кофе и пончиками. Я выложил их на стол, вынесенный на улицу. Один из экспертов подошел к столу и взял кофе. Я слышал, как он сказал репортеру:
— Смерть была мгновенной.
Безыскусное утешение.
Эксперт продолжал:
— Кто-то сейчас спокойно сидит дома и, возможно, даже не подозревает, что убил ребенка.
Он обернулся и увидел, что я слушаю. Репортер тоже меня заметил.
— Это вы ее нашли? — Свой вопрос репортер адресовал мне.
Я кивнул.
Репортер спросил мое имя и что я думаю об этой трагедии. Я не стал ничего говорить, только назвал время, когда нашел девочку.
