Звоню матери, но никто не берет трубку. Тогда оставляю ей сообщение, что я дома и что у меня куча проблем, которые надо обсудить.
После этого я торопливо одеваюсь и еду в редакцию «Геральд американ».
Девушка в приемной странно смотрит на меня.
— В чем дело? — спрашиваю у нее.
— Ни в чем, — отвечает она быстро. Подозрительно быстро.
— Все в порядке?
— Разумеется.
— Что ж, ладно.
Поднимаюсь на нужный этаж и вхожу в редакцию. Проходя по коридору, слышу за своей спиной странный шепот. Смешки.
— Эй, ребята! Что происходит?
Один из парней в курилке напротив усмехается и поворачивается ко мне широким затылком. Я в недоумении. Спутница курильщика шикает на него и идет следом за мной. Стоит только мне сесть за стол, она появляется рядом.
— Салли, — говорит девушка. Мы знакомы, но не слишком близко. — У нас появилась эта пленка… эта запись…
— И что на пленке?
— Ты. Даже не знаю, как сказать, — смущается девушка.
— И где она сейчас?
— Ройс ушел с ней. Я видела.
— Ладно. Хм. Спасибо за новость.
Что за пленка? Я в недоумении. Самое ужасное, что я, кажется, догадываюсь — это запись нашего разговора с хозяином казино. Ройс был бы в гневе, узнай он, как я поступила. Но разве это такая уж провинность? Чего все шушукаются?
Только сейчас я замечаю небольшую коробку возле компьютера. Из штампа следует, что посылку доставили вчера в два часа дня. Надпись простая: «Для Салли Харрингтон». Нахожу обратный адрес. Это от мистера Миллара, святого отца из церкви Каслфорда. К коробке скотчем приклеена записка:
«Дорогая Салли. Мне доставили эту посылку именно в таком виде. Когда я понял, что она содержит, незамедлительно переслал ее тебе. Здесь никто этого не видел. Это все, что могу сказать в утешение».
Миллар — старый друг моей матери. О чем, черт побери, речь? Даже не могу сказать, почему я не стала смотреть кассету прямо здесь, в помещении редакции. Вместо этого я направилась в конференц-зал, тщательно заперев за собой дверь.
И только тогда поставила кассету.
На экране я. Точно я. Приближаюсь к камере, включаю ночник у кровати. На мне узкая шелковая комбинация, одна бретелька свалилась с плеча и наполовину обнажила грудь. Сажусь на край кровати, наклоняю голову то в одну сторону, то в другую — я всегда так разминаю шею, если целый вечер писала для журнала.
Нечто темное на мгновение загораживает камеру, и появляется Спенсер. Он садится сзади меня, обвив руками. Он абсолютно голый, только что из душа, судя по мокрым волосам. У него эрекция. Поскольку я сижу чуть боком к камере, видно, как его возбужденный член тыкается мне повыше ягодиц. Спенсер начинает массировать мне шею, я закрываю глаза и тихо постанываю от удовольствия. Он шепчет мне что-то на ухо, отчего я начинаю улыбаться.
