— Клара, — послышался тихий голос из-под балахона.
— Громче.
— Клара! — чуть громче повторил сердитый девичий голосок.
— Стало быть, один раз уже был, — подытожила Мундина. — Мне хватило раз взглянуть на нее, чтобы понять, что она девчонка. И при том еще и красивая. Она подстриглась ножницами своей хозяйки, стащила где-то тунику и объявила себя мальчиком, хотя при этом смахивает на мальчишку не больше меня. Улибе, ты теряешь наблюдательность.
— Клянусь Господом! — воскликнул Улибе, глядя на Клару. — Все, что я замечал, это что он… она…. тихоня и боится солдат. И вчера, когда было слишком жарко, она постеснялась купаться в одном пруду с нами. Теперь я понимаю, почему. — Неожиданная мысль поразила его. — Когда ты пряталась в кустах, то… видела… как я сохну?
— Я ничего не видела, сеньор, — быстро сказала она.
— А чего ради волноваться, если бы даже и видела? — усмехнулась Мундина. — Ты не из тех мужчин, которым нужна одежда, чтобы выглядеть красивым. — И громко расхохоталась, заставив смущенно замолчать обоих.
— Ты напрасно сердишься, тетушка, — покачал головой Улибе. — Никто и не собирался облегчать ей жизнь. Поскольку она так нервничала в присутствии мужчин, мы как можно более искренне постарались ее убедить, что никто из нас не проявляет интереса к симпатичным мальчикам. — Он горько рассмеялся. — Все это было довольно забавно. Что ж, госпожа Клара, — сказал он, повернувшись к девушке, — кое-какие кусочки головоломки уже встали на место. Но скажи мне честно: почему твоя хозяйка хотела тебя продать? Уж вряд ли за разбитую чашку. Она не пошла бы на такой риск из-за куска разбитой глины.
— Она была весьма неприятной женщиной, — призналась Клара.
— В каком смысле? — уточнил Улибе.
— Она привносила в жизнь хозяина немало сложностей. Правда, он этого заслуживал.
— Гадкий распутный старикашка?
— Не такой уж и старикашка, — усмехнулась Клара, — но достаточно гадкий.
— Короче, он осложнял тебе жизнь, — мягко подытожил Улибе. — А податься тебе было больше некуда?
— Повариха защищала меня, как могла! Даже позволяла мне спать у себя в постели. А хозяйка, хоть и глаз с него не спускала, все равно чувствовала, что это из-за меня, хотя, клянусь, я здесь ни при чем. Мне бы и в голову никогда не пришло ему уступить. Он вызывал у меня лишь отвращение.
— И тогда твоя хозяйка решила от тебя избавиться, да еще при этом заработав неплохую сумму. Но ведь твой хозяин наверняка должен был ей возражать. У него были бы серьезные неприятности, продай он христианскую девочку работорговцам.
