— За наше имущество не волнуйся, — предупредила Улибе Мундина.
— Они ничего не найдут. Все, что у нас есть ценного, останется здесь, когда мы вернемся.
— А если они сожгут дом?
— Самые ценные вещи все равно в тайниках.
— Хватит стоять и без толку препираться, — перебил их сержант. — Посадите сеньору и мальчика на вашего мула и позвольте нам откланяться.
— А как же другие? — спросил Улибе.
— У всех наших свои норы и тайники, — сказала Мундина. — У меня — тоже.
К тому времени, когда лодки достигли берега, группа Улибе была уже на холме, и происходившие на берегу события были вне пределов слышимости.
— Я очень беспокоюсь о твоих односельчанах, — сказал он Мундине. — Мы ведь, по сути, бросили их, а многих из них я знаю с раннего детства.
— Когда рейдеры доберутся до деревни, там не останется ни души, — успокоила его Мундина. — Им придется бродить несколько часов, прежде чем они случайно наткнутся хоть на одного человека или что-то ценное. На чужом опыте мы научились, что, для того чтобы выгнать людей наружу, они поджигают дома. И решили в случае их прихода бежать, оставив все двери нараспашку.
— И ты относишься к этому так спокойно… — поразился Улибе.
— Разве у нас есть выбор? — пожала Мундина плечами. — Но теперь ты мне скажи кое-что. Как ты обращаешься с этим бедным созданием?
— С Жилем? — вскинул брови Улибе. — Он наткнулся на нас на обочине дороги, в двух или трех часах от Жироны. Мы поймали его, когда этот бедняжка пытался украсть у нас кусок хлеба. Так ведь, приятель?
Бормотание под балахоном, по-видимому, должно было означать ответ утвердительный.
— И в обмен на кусок хлеба и великолепного холодного цыпленка он выдает нам историю — я бы сказал, довольно причудливую, — усмехнулся Улибе. — В зависимости от того, правда это или нет.
— Это была правда, сеньор, — послышался голос из-под балахона. — Я никогда не лгу.
— Ничего себе! — мотнула головой Мундина. — Уж один-то разок был, да еще какой!
— Сеньора, вы обещали меня не выдавать.
— Нет. Я обещала тебе помочь, но не могу сделать этого, пока Улибе не знает всей правды, — буркнула Мундина. — Тебе по-прежнему угрожает опасность, даже от братьев-наставников. Скажи Улибе, сколько тебе лет?
— Пятнадцать, — пробормотал Жиль.
— Пятнадцать? — переспросила Мундина.
— Скоро будет шестнадцать.
— Не верю! — рассмеялся Улибе. — С виду ему не дашь больше одиннадцати!
— И как тебя зовут? Говори же! — настойчиво вцепилась в ребенка старуха.
