— За царя и за его превосходительство Бориса Михайловича! — Возглас Тарлова вернул Мендарчука к действительности, он кивнул в ответ и высоко поднял рюмку, которую уже успели наполнить.
— За царя и наше славное войско!
— Которое не так давно славно бежало от шведов, — едко заметил Кирилин.
Капитан Игорь Шобрин, заместитель Мендарчука и единственный коренной сибиряк среди присутствующих, с любопытством глянул на Тарлова.
— А что, шведы действительно столь ужасны, как доходят слухи? Вы, как я слышал, встречались с ними под Нарвой?
Лицо Тарлова скривилось, как от сильной зубной боли, — он не знал, как ответить.
— Да, встречался… В тот день была сильнейшая метель, и когда они внезапно появились возле нашего лагеря, мы были не готовы к отпору. Стреляли они вдвое быстрее наших людей и попадали, казалось, втрое чаще. Но что о том… Семь лет прошло… Теперь наше войско прошло выучку, солдаты лучше вооружены, а шведы пополнили свои потери лишь за счет покоренных саксонцев и поляков, но те сражаются далеко не так отчаянно, как шведы. И, скажу я вам, если дело дойдет до решающего сражения, победа будет за нами.
Кирилин снова усмехнулся, дерзко и нагло.
— «За нами» — это где? В Москве, у ворот которой мы будем сражаться? Или, говоря «за нами», вы имеете в виду Сибирь у нас за спиной? Вынужден разочаровать — шведский король не пойдет так далеко.
Ответом ему были только злые взгляды — соперничать с ним в остроумии не решился никто.
Мендарчук выпрямился на стуле и посмотрел на Тарлова с изумлением:
— Вы сражались под Нарвой? Но вы же были почти ребенком в то время!
— Мне только-только исполнилось семнадцать, и я служил прапорщиком в Рязанском драгунском полку. — Тарлов мог бы рассказать ему и больше. Например, что сам государь отметил храбрость молодого офицера перед лицом неприятеля. Но говорить об этом было бы непростительным хвастовством: единственная его заслуга была в том, что он, в отличие от других прапорщиков, не бросил при бегстве доверенного ему знамени — такая мысль даже не пришла ему в голову, наполненную только страхом. После битвы под Нарвой уцелело только несколько знамен — одно из них спас Тарлов.
В комнату вошел караульный унтер-офицер, и разговор прервался. Отдав честь, он обратился к Тарлову:
— Ваше благородие, извините за беспокойство, но там прибыл ваш вахмистр вместе с татарским заложником.
Полковник одобрительно посмотрел на Сергея:
— Отличная работа! Пускай заложника приведут! — И он про себя облегченно выдохнул. Прибытие ханского сына означало полное подавление восстания, и теперь полковник мог с чистой совестью доложить в Москву, что еще одно татарское племя приведено под руку царя.
