Потребительство начинается тогда, когда в иллюзии видят самоцель, позволяют ей заслонить живую действительность. По-моему, это один из самых существенных критериев для определения потребительского отношения к созданию человеческого ума и духа.
Поясню мою мысль диалогом, нечаянно услышанным мною в курортном городе…
— …И вот, поверишь ли, когда он вышел из машины, я увидела его лицо и тотчас же догадалась: да, он уже не тот, что несколько часов назад…
— А что в нем изменилось?
— Он стал терпеливее, даже сострадательнее относиться к людям. Его лицо было освещено изнутри если не любовью, то пониманием, что без любви человек несчастен. Мне захотелось подойти к нему и поцеловать его. Думаю, старик не растерялся бы и ответил милой шуткой.
— Ну, а сын его?
— Сын тоже стал понимать, что нельзя быть одному. Даже не понимать, а чувствовать. Это человек внутренне сложный, несколько холодноватый. Он напоминает чем-то вашего Алексея Павловича, который иногда любит этакий утомленно-небрежный тон…
— Любил. Нет уже Алексея Павловича.
— Что ты?! Я же видела его у вас на дне рождения Машки, веселились, болтали…
— В августе защитил докторскую и через два дня…
— Сердце? Да-м… Но дело не в сыне. Меня занимает старик. — Женщина понизила голос. — Сны старика.
Я сидел на ступенях набережной, а они обе стояли у парапета, над вечереющим морем, и не могли меня видеть; то, что одна из них перешла на таинственный шепот, говорило, разумеется, не об осторожности, а о степени волнения.
— Ты поверишь ли, один его сон я видела сама две или три ночи подряд: пустынную улицу и над мастерской часы без стрелок…
— Одиночество?
— Да. Полтора часа он мне рассказывал, почему человек остается один. Я поняла важную вещь. Хочешь, открою? Опасно любить только дальних, отвергая ближних, и любить только ближних, отвергая дальних. И первое и второе ведет к одиночеству.
— Но ты начала о снах…
— Самый волнующий он видел в машине, пока ехал в тот город. Этот сон перенес его на несколько десятилетий назад, когда еще была жива его жена. Он увидел, как она ему изменяет. Нет, не то… Он услышал, как она, изменив, жалуется тому мужчине на бездушное благородство мужа.
Мне захотелось тихо уйти. Допустимо ли подслушивать сны, которые доверил ей этот несчастный старик! Но вот вторая задала вопрос:
— А не помнишь, кто его играет?
— Вылетело имя. Известный шведский актер. Он сам был стар и умер тотчас же после съемок. Да… а сон о детстве!
Голоса стихли…
