Вехи жизни. Зеев Жаботинский | страница 8



  Но погром, который ожидался в Одессе, разразился в Кишиневе: 47 человек были убиты и сотни ранены, Весь просвещенный мир возмутило это злодеяние, еврейство впало в оцепенение. Газета «Одесские новости» получила денежные пожертвования и одежду для пострадавших, и Жаботинский был послан раздавать их в места кровавой расправы. Там он увидел своими глазами результаты резни и там же впервые встретился с лидерами русского сионизма (Усышкиным, Темкиным, Бернштейном-Коэном и другими) и поэтом Бяликом, выразившим свое гневное обвинение в поэме «В городе убийств» (по соображениям цензуры, она была переименована в «Немировское дело»). Вскоре Жаботинский перевел эту поэму на русский язык. Перевод, сопровождавшийся предисловием переводчика и прокламацией самообороны, был распространен среди всех еврейских общин России.

  Хотя Жаботинский и утверждал, что «события нас ничему не учат, они являются результатом ненормального положения народа и следствием неспособности видеть вещи правильно», погром все же не прошел для него бесследно и способствовал сближению с сионистским движением в России.

  Когда он вернулся в Одессу, его друг Шломо Зальцман предложил ему от имени сионистского общества «Эрец-Исраэль» поехать на Шестой сионистский конгресс в качестве делегата от этого общества. Он согласился, хотя ему не хватало полтора года до 24 лет – возраст, который по уставу давал право быть избранным в делегаты.

  Этот конгресс в Базеле был последним, в котором участвовал Герцль. Именно на нем было обнародовано предложение найти страну взамен Эрец-Исраэль, вызвавшее буквально бурю негодования. Позднее Жаботинский признавался, что сионистские конгрессы его никогда не привлекали, но впечатление от этого первого, в котором участвовал, он сохранил в сердце, как самую дорогую память. Его очаровало яркое выступление Герцля. Впечатляли его страстная убежденность идеолога и величие лидера. И тем не менее, как и большинство делегатов из России, Жаботинский не допускал мысли о сионизме без Сиона. Он был среди 177 голосовавших «против» и вместе с ними покинул в знак протеста зал, когда было принято решение создать комиссию для изучения британского предложения о территории в Восточной Африке. Он присоединился к оппозиции, которую тогда возглавил еще не знакомый ему доктор Вейцман[1] . Но этот порыв был стихийным, а в глубине же души Жаботинский преклонялся перед Герцлем и готов был идти с закрытыми глазами за «последним главой израильской диаспоры».