Тем не менее и его порой охватывали грустные мысли. Кто может знать пути нашего народа и секреты его мечтаний? Это трудный народ, зачастую неблагодарный, он не признает величия вождя, пока тот не прошел испытания в очищающем горниле. Кто знает, будет ли его влияние заметным и запомнится ли его имя будущим поколениям?
Такие мысли приходили Жаботинскому в часы его победы в 1917 году, после того как осуществилась его мечта о еврейском легионе. Вот, что он писал в «Слове о полку»:
«Поздно ночью, помню, я стоял один посреди большого двора, освещенного месяцем, и осматривался кругом со странным чувством. Низенькие бараки со всех сторон, в каждом по сотне молодых людей. Ведь это и есть тот самый еврейский легион, моя мечта, так дорого доставшаяся; и в конечном счете я здесь чужой, ничего не строю и не направляю. Совсем вроде сказки: дворец Аладдину построили незримые духи. Кто такой Аладдин? Никто и ничто. Случай подарил ему старую ржавую лампу, он хотел ее почистить, стал тереть тряпкой, вдруг явились духи и построили ему дворец. Но теперь дворец готов, он стоит и будет стоять, и никому больше не нужен Аладдин с его лампой. Я задумался и даже расфилософствовался. Может быть, все мы Аладдины, каждый замысел есть волшебная лампа, наделенная силой вызывать творящих духов. Надо только иметь терпение и скрести ржавчину, пока ты не станешь лишним. Может быть, в том и заключается настоящая победа, что победитель становится лишним».
Рассказ о жизни Жаботинского не заканчивается его безвестностью, ибо каждый камень в государстве Израиль кричит о победе его учения, и вся страна – памятник ему…
ЕГО СИОНИСТСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ
Зеев Жаботинский умер 4 августа 1940 года, но изучение его учения является не историческом поиском, а актуально и сегодня. Что главное в нем?
Всю жизнь Жаботинский считал себя учеником Герцля, «политическим» сионистом. Еврейский вопрос требует решения в международном масштабе, при участии великих держав. Ненависть к евреям бывает двух видов. Жаботинский видел различие между «антисемитизмом людей» – ненавистью рас и поколений, которую, может быть, удастся «смягчить» воспитанием, выкорчевыванием предрассудков, появлением «просвещенного поколения», и гораздо более опасным «антисемитизмом вещей», являющимся результатом объективной действительности разрушающегося экономически и социально мира. Этот антисемитизм угрожает подрывом самих основ существования еврейского народа в странах его рассеяния. Против него нет лекарства, исхода из «развалин» и возвращения народу самостоятельности на его исторической родине. «Гетто Восточной и Центральной Европы, – пишет он в книге «Фронт еврейского народа» (в 1940 г.), – уже давно приговорено к уничтожению. Никакое правительство, никакой режим, никакой ангел или черт не смогут превратить его в нечто, хоть немного напоминающее нормальную родину. Нет ни у кого теперь надежды, если не наступит решительное изменение в численных и этнических соотношениях». Чтобы это произошло, нужны определенные политические условия, «режим поселения», достойный этого названия, который сделает возможной репатриацию в Эрец-Исраэль. Жаботинский никогда не пренебрегал «практической работой» в Эрец-Исраэль. «Сионизм состоит – и таким ему придется быть и в будущем – на 90% из экономики и всего только на 10% из политики. Но эти 10% являются непременным условием нашего успеха», – утверждал он. Мелкие поселения в Эрец-Исраэль, неспособные создать нечто большее, чем меньшинство, то есть новое гетто, не дают никакого решения, и еврейские поселения не являются самоцелью, а инструментом в сионистской борьбе, «нашим политическим передовым отрядом». Для процесса поселения важен также фактор времени, и в этом вопросе Жаботинский поддерживал подход Герцля, который еще в речи на первом сионистском конгрессе (в 1897 году) выступал против «инфильтрации», то есть медленных темпов поселения, по которым в год прибывает 10 000 евреев и тогда для решения еврейского вопроса потребуется 900 лет.
