. Более того, само существование еврейского народа в условиях рассеяния было с незапамятных времен определено его нейтралитетом; он не вмешивался в споры других народов, в этом и есть секрет его вечности… некоторые руководители требовали соблюдения нейтралитета, будучи убежденными в победе Германии, другие опасались за судьбу еврейского населения в Эрец-Исраэль, где правил деспотичный турецкий губернатор Джемаль-Паша. И опасения были не напрасны: сразу же после начала войны население Эрец-Исраэль уменьшилось со 100 до 85 тысяч человек. Турецкие власти относились к ним как к подданным вражеских государств. Некоторые сионистские лидеры боялись, что в результате открытого присоединения к странам Антанты еврейское население будет брошено на произвол судьбы и превратится в заложников в руках турецких властей.
Жаботинский соглашался со всеми этими аргументами. Но в начале войны он не мог даже предположить, насколько сильным будет сопротивление сионистских деятелей попытке создать еврейский легион. Впервые он это понял в беседе с Максом Нордау в Мадриде (куда тот был выслан французами из Парижа как «немец»), сомневавшемся в возможности осуществить идею легиона.
В Египте Жаботинский нашел более 11 000 человек, высланных из Эрец-Исраэль. Он принял активное участие в работе комитета беженцев. 1200 депортированных евреев поселили в старой казарме Габари вблизи Александрии. Именно из них было создано ядро еврейского легиона. В Александрии Жаботинский впервые встретил Иосифа Трумпельдора, однорукого героя русско-японской кампании. Жаботинский был очарован им, его жизненной философией, выражавшейся одним словечком – «неважно». Трумпельдор увлекся идеей легиона, и они принялись за дело.
3 марта 1915 года в частном доме в Александрии состоялось учредительное собрание, в котором, кроме Жаботинского и Трумпельдора, участвовали еще шесть членов комитета. Жаботинский изложил свой план, который был принят пятью голосами против двух при одном воздержавшемся. Пятеро голосовавших «за» образовали Комитет еврейского легиона, который взял на себя задачу создания еврейских вооруженных формирований в составе британской армии для освобождения Эрец-Исраэль.
Молодежь с восторгом откликнулась на призыв Комитета. Однако, когда Жаботинский и Трумпельдор начали переговоры с британскими властями в Египте об участии в боевых действиях еврейских волонтеров, они встретились с трудностями. Генерал Максвел заявил, что не видит необходимости открытия фронта в Палестине. Кроме того, законы Британской империи запрещают принимать чужих солдат в состав королевской армии. Вместо этого он предложил создать «батальон погонщиков мулов», который будет послан на другой фронт. Жаботинский воспринял это предложение как оскорбление – мулы да еще другой фронт! Но Трумлельдор подошел к нему трезво, по-солдатски, и принял его. 600 погонщиков мулов выехали в Галлиполи для участия в Дарданелльской операции, положив тем самым начало новой эпохе в сионистском движении. Они были отличными бойцами. Их командир, ирландец Джон Генри Паттерсон, дал им самую высокую оценку. Когда англичане оставили район Дарданелл, «батальон погонщиков мулов» был возвращен в Александрию и через два месяца расформирован. Жаботинский впоследствии признал правоту Трумпельдора: на войне каждый фронт – фронт Сиона, и погонщик мулов подвергает себя такой опасности, как солдат в окопах. Более того, 120 человек из погонщиков мулов стали потом ядром еврейского легиона в Англии.
