Дракон прищурился на блеск меча, но стоял неподвижно. Медленно-медленно его губы искривила усмешка.
— Я рад, что не ошибся в тебе… Мы с тобой скрестим мечи. Но не сейчас.
— Сейчас, тварь, сейчас….
— Нет. Не сейчас, — хочешь ты этого или нет. Но поверь, так будет лучше дня нас обо…
Охотник крутанулся волчком, нанося удар без замаха, не силой рук — так будет слишком медленно! — а рывком ног…
И нож дошел до шеи — почти.
В последний момент Снейк среагировал. Среагировал слишком поздно — если бы речь шла о человеческих мышцах. Но он…
Нож Дэйва блеснул в свете зари — и словно вспышка осветила память.
Диаморф! Вот откуда эти ломаные движения!
Почти человек — да не совсем. Отдел среднего мозга подправлен, связан искусственными нейронами напрямую с корой. Диаморф может сознательно управлять выбросом гормонов в кровь. Может сознательно использовать то, что у обычного человека доступно только на пике страха — не замечать боли и включить резервные мощности организма, черпать из неприкосновенного запаса. И может использовать эти резервы не секунду-две, как это бывает обычно, — а минутами. Корежа свое тело диким выбросом гормонов, старея за минуту на несколько дней — но зато в эту минуту обретая способность сделать то, что не под силу даже накаченному стероидами культуристу…
И может черпать оттуда сколько хочет. Пока не остановится сам — или его не остановит смерть. Обычно очень быстрая: одновременный разрыв сердца, брюшной аорты и инсульт. Не считая мелочей вроде полной потери зрения и превратившихся в безвольную губку мышц, весь белок которых от перегрева свернулся, как в яйце всмятку…
Вот отчего эти резкие, словно рваные движения!
К этому чудовищному приливу сил у тела нет привычки — и координация становится хуже. Снейк заранее включил перестройку организма, еще несколько минут назад. И теперь его тело уже перестроилось, уже целиком на форсаже…
Меч вспорол бы его — но Дракон уже не был человеком.
В один миг сбросил человеческую личину, и по дней…
Его вторая сущность.
Правой рука — уже не рука, уже бронированная лапа! — без труда отбила меч, а левая…
Глаз не успевает даже толком понять движение, настолько оно быстрое. Лишь что-то сверкающее в розовом свете зари, слившееся в размазанную дугу — и чудовищный удар в грудь, от которого на весь мир падет ночь.
Ночь, — и жаркий комок ярости. Кто говорил, что эти твари благородны?!
Обманул. Все-таки обманул. Он не должен был покидать человеческий облик…
