В дрезденском городском саду я однажды наткнулся на пожилую даму, которая стояла, в беспомощном замешательстве, на пересечении семи дорожек. Каждую дорожку оберегала угрожающая табличка с распоряжением держаться подальше всем, кроме лиц, для которых данная дорожка предназначалась.
— Прошу прощения за беспокойство, — обратилась ко мне пожилая дама, выяснив, что я говорю по-английски и читаю по-немецки. — Не могли бы вы подсказать мне, кто я такая и куда мне идти?
Внимательно осмотрев ее, я пришел к заключению, что она была «взрослая» и «пешеход», и указал ей дорожку. Посмотрев на дорожку, она пришла в уныние.
— Но мне туда не надо. Можно мне пойти сюда?
— Упаси вас господь, сударыня! — ответил я. — Эта дорожка предназначена для детей.
— Но я ведь их не обижу, — сказала пожилая дама с улыбкой. (Существуют старушки, которые не обижают детей; она вроде как раз была из таких.)
— Сударыня, — отвечал я, — будь таковое в моей компетенции, я бы доверил вам пойти по этой дорожке, даже если бы с той стороны находился мой первенец. Но я могу лишь поставить вас в известность о законах этой страны. Если вы, вполне взрослая женщина, отважитесь ступить на эту тропу, вас оштрафуют, если не посадят в тюрьму. Ваша дорожка здесь, где прямо указано: «Nur für Fußgänger» [Только для пешеходов.]. Послушайте моего совета и торопитесь, стоять и раздумывать здесь запрещается.
— Но она ведет совсем не туда, куда мне надо, — растерялась пожилая дама.
— Она ведет туда, куда вам следует, — ответил я, и мы расстались.
В немецких парках есть особенные скамейки с табличкой «Nur für Erwachsene» [Только для взрослых.]. Маленький немец, как бы ни хотелось ему присесть, прочитав такую табличку, проходит дальше и разыскивает скамейку, на которой будет позволено сидеть детям, и присаживается, стараясь не запачкать деревянного сидения грязными ботинками. Представьте скамейку где-нибудь в Риджентс или в Сейнт-Джеймс парке с табличкой «Только для взрослых!». Каждый ребенок в радиусе пяти миль постарается залезть на эту скамейку, растолкав всех, кто уже залез. Что касается собственно «взрослого», такому из-за толпы детей не удастся приблизиться к этой скамейке даже на полмили. Мальчик же немец, случайно присев на такую скамейку и не заметив этого, вскакивает, когда ему указывают на ошибку, как ошпаренный и убегает, опустив голову и покраснев до корней волос от стыда и раскаяния.
Нельзя сказать, что немецкое правительство бросает своих детей на произвол судьбы. В немецких парках и публичных садах для них устроены специальные «Spielplätze» [Детская площадка.], оборудованные кучей песка. Здесь ребенок может вволю напечься куличиков и настроиться замков. Куличик, выпеченный из какой-нибудь другой грязи, немецкому ребенку покажется аморальным. Он не доставит ему должного удовлетворения; душа ребенка взбунтуется против него.
