— Ты про то, сделанное по анатомическим принципам?
— Очень возможно. На коробке была картинка, а на картинке — скелет. Точнее, та часть, посредством которой сидят.
— Там все было как надо. Там было показано действительное положение...
— Не будем вдаваться в подробности. Эта картинка всегда казалась мне нетактичной.
— С точки зрения медицинской все было правильно...
— Может быть. Человеку, на котором нет ничего кроме костей. Я только знаю, что пробовал его сам и что для человека, на котором есть тело, — это пытка. Каждый раз, когда ты наезжаешь на камешек или борозду, оно тебя... Тяпает. Все равно что едешь на озлобленном раке. А ты ездил так целый месяц.
— За месяц как раз можно оценить вещь по достоинству.
— За этот месяц и твои домашние как раз сумели оценить тебя по достоинству. Если позволишь так выразиться... Твоя жена говорила мне, что ты никогда за всю вашу семейную жизнь не был таким склочником, таким богохульником, как за этот месяц. А помнишь, было еще другое седло, с пружиной внизу?
— Ты имеешь в виду «Спираль»?
— Я имею в виду то самое, из которого ты вылетал как чертик из табакерки. Иногда ты падал вниз куда следует, иногда мимо. Я не для того обращаюсь к этим примерам, чтобы пробудить в тебе болезненные воспоминания, нет... Я просто хочу убедить тебя, что заниматься в твоем возрасте экспериментами — безрассудство.
— Я хочу, чтобы ты не заводил волынку насчет моего возраста. Мужчине тридцати четырех лет...
— Мужчине скольки-скольки лет?
— Не хочешь тормозить — не надо. Но если велосипед понесет на спуске и вы с Джорджем пролетите через церковную крышу, то я ни при чем.
— За Джорджа я не ручаюсь. Пустяки его иногда раздражают, как ты знаешь. Если что-нибудь вроде такого произойдет, он может вспылить, да. Но я берусь объяснить ему, что это была не твоя вина.
— Ну а как с железкой?
— Тандем, — сказал я, — в порядке.
— Ты его осмотрел?
— Я его не осматривал. И никто осматривать его не будет. В данный момент устройство находится в рабочем состоянии и будет находиться в рабочем состоянии до отъезда.
Я имел опыт подобных «осмотров». В Фолкстоне был мастер (я встречался с ним на реке). Как-то вечером он предложил на следующий день прокатиться, и я согласился. Проснулся я ни свет ни заря (ни свет ни заря в моем понимании; для этого пришлось потрудиться, и я был горд собой). Он опоздал на полчаса, и я дожидался его в саду — день занимался чудесный. Он сказал:
— У вас вроде как хороший велосипед. Как он идет?
