— А вот такого нам еще не попадалось, — воскликнул Джордж. — Такого упускать нельзя.
Возразить, казалось бы, было нечего.
— Жалко, — сказал Гаррис, — что груши еще не поспели.
Какое-то время он по этому поводу горевал, но вскоре набрел на замечательные желтые сливы, которыми отчасти утешился.
— По-моему, для ананасов все-таки еще слишком северно, — вздохнул Джордж. — Я бы сейчас съел свеженького ананасика. Все эти сливы да груши быстро надоедают.
— Вообще, здесь слишком много ягод и слишком мало фруктов, — откликнулся Гаррис. — Лично я поел бы еще этих венгерок.
— А вон кто-то идет, — сообщил я, — похоже, местный. Он, может быть, знает, где нам найти венгерок.
— Он неплохо двигается для своих лет, — заметил Гаррис.
Старик действительно карабкался в гору с поразительной скоростью. Вдобавок, как нам казалось на таком расстоянии, он был необычайно весел и оживлен: пел, кричал во весь голос, жестикулировал.
— Веселый старик, — покачал головой Гаррис, — просто приятно смотреть. Но зачем он держит палку на плече? Почему он на нее не опирается?
— Знаешь, — всмотрелся Джордж, — по-моему, это не палка.
— А что же?
— Мне кажется, — всмотрелся Джордж, — это даже ружье.
— Мы что же, тогда ошиблись? — предположил Гаррис. — Это что же, получается, чей-то сад?
— А вы не помните, — сказал я, — какая грустная вещь приключилась на юге Франции пару лет назад? Солдат проходил мимо какого-то дома и сорвал несколько вишен. Крестьянин-француз, хозяин, вышел и молча уложил солдата на месте.
— Но ведь такое запрещено, стрелять в человека за фрукты, даже во Франции? — возмутился Джордж.
— Разумеется запрещено, — сказал я. — Убийцу отдали под суд. Адвокат смог выдвинуть только одно оправдание — тот находился в состоянии аффекта и особенно дорожил именно этой вишней.
— Вроде как теперь вспоминаю, — пробормотал Гаррис, — сейчас, когда ты рассказал... По-моему, всему району — «Commune», так у них, кажется, называется? — пришлось выплачивать большую компенсацию родственникам покойного. Что, впрочем, было только законно.
— Что-то мне здесь надоело, — сообщил Джордж. — Да и поздно уже.
— Если он будет так нестись, — заметил Гаррис вслед Джорджу, — то упадет и убьется. Потом, я не уверен, что он знает дорогу...
Мне стало тоскливо и одиноко; поговорить было не с кем. Вдобавок, подумалось мне, я ведь с самых мальчишеских лет не наслаждался бегом с крутой горы. Интересно, подумалось мне, смогу ли я в зрелые годы испытать такие же ощущения? Трясет здорово, но, надо сказать, полезно для печени.
