— Так откапывайте быстрее ваши сокровища.
— Гм! Да, если бы все так быстро делалось! Я уже был там, но ничего не нашел. Местность мы знаем совершенно точно, но вот само место захоронения найти не смогли, потому что у нас не хватает учености, чтобы разобрать один текст.
— Ага! А что это за текст?
— Вы — человек ученый, а потому…
— Пожалуйста! — перебил я его. — Не требуйте от меня слишком многого. На каком языке составлена эта рукопись?
— На языке инка, но написано латинскими буквами на так называемом кечуа[59].
— Это крайне интересно, особенно для меня!
— Почему для вас?
— Живя среди североамериканских индейцев, я старался выучить их языки. А прежде чем отправиться в Южную Америку, купил несколько книг о языках здешних индейских племен. Так, я уже два месяца занимался кечуа. Потому тот текст, о котором вы говорили, меня страшно интересует. У кого же эта бумага?
— Да все у того же моего друга, которого я отрекомендовал вам как превосходного сендадора.
— Он — владелец документа?
— Да. Он получил его от одного умершего монаха.
— Почему именно ему подарили рукопись?
— Потому что он сопровождал этого монаха в его путешествии, и больше с ними не было никого. Он вел святого человека с той стороны Анд, должен был отвести его в Тукуман, в монастырь доминиканцев. Но в пути падре[60], который был очень стар, внезапно заболел и умер. Незадолго до смерти он передал сендадору документ. Я его уже смотрел. Там есть два чертежа.
— И что же, вы не смогли ее прочитать?
— Нет. Но сендадор несколько лет учился, он больше меня понимает в бумагах. Он считал, что дело это совершенно верное, и взял меня с собой. Мы побывали в обоих местах, но ничего не нашли.
— Он вам ничего не сообщил о содержании документа?
— Сказал все, что он знал.
— Могу ли я узнать, что вы взяли себе на заметку?
— Тот падре, что передал документ, был человеком ученым. В свое время он испросил разрешения отправиться в Перу и развязать узелки на шнурках…
— Развязать? А не распутать? Вы хотите сказать — расшифровать их?
— Да. Жил тут некогда один народ, звали его инка[61]; люди эти, вместо того чтобы писать на бумаге, завязывали узелки на шнурках. Я знал, как назывались эти шнурки, но опять позабыл.
— Кипу?
— Да, вот такое было название.
— Каждое кипу состоит из связки шнурков, то есть из главного шнурка, к которому различными способами привязаны тонкие шнурки разных цветов. Цвет и способ завязывания узелков имели свое особое значение.
— Вот так. Именно это говорил мне и сендадор. Множество подобных кипу утеряно. Падре много сил потратил, разыскивая их, и кое-что нашел. Много лет он бился над разгадкой их значения, и в конце концов это ему удалось. Одна старая индеанка, которую он вылечил, подарила ему в знак благодарности два кипу, доставшихся ей от предков. Она не могла их прочесть, но знала, что речь в них идет об огромных сокровищах. Падре прочитал оба послания инков. О других кипу он написал книгу, но она не была напечатана. Содержание двух кипу индеанки он утаил от всех, кроме сендадора, о котором я вам говорю. Ему он завещал свой перевод.
