Эта-то подробность и привела меня моментально в состояние возбуждения. Раз уж Жаклин Дельвриер была вооружена, то могла бы защищаться. Но зачем этой молодой женщине вооружаться? Значит, она опасалась, что на нее нападут? А кто? Пассажир, появившийся в последний момент? Между тем, если бы она его узнала, разве она бы не закричала, не попыталась выскочить, позвать на помощь служащего? Приближаясь к последней площадке лестницы, я решительно отогнал прочь эти назойливые вопросы.
Наверху небо слегка просветлело. Угадывался силуэт Сакре-Кёр, и временами проглядывало солнце.
Служитель находился в значительно более возбужденном состоянии, чем его коллега снизу, и мне стоило труда успокоить его.
— Погодите! Послушайте! Вы видели поднимающуюся кабину?
— Нет. Она неожиданно выскочила из тумана и почти сразу же остановилась. Стекла запотели и покрыты каплями воды. Внутри ничего не разобрать. Я открыл, и вышел какой-то господин, на которого я, безусловно, не обратил никакого внимания.
— Он, похоже, был одет в черный плащ?
— Возможно!.. Знаете, столько народа здесь проходит за день!.. Я подумал, что он приехал один. Я глянул внутрь кабинки — такое правило. Вы представить себе не можете, сколько забытых вещей приходится подбирать. Однажды так даже нашли шимпанзе!.. Короче говоря, я увидел тело.
— Мужчине достало времени, чтобы исчезнуть?
— Ну, сами посудите! Пара шагов — и вы на улице. Так что я увидел тело и сразу же понял, что дело нечисто… Если бы эта женщина просто почувствовала себя плохо, мужчина нас предупредил бы, правда? Он бы не бросился бежать. На всякий случай я спросил у пассажиров, ожидавших на платформе, нет ли среди них врача. Их было семеро: три семинариста, один солдат, одна дама и два господина. Как раз один из этих двоих и поднял руку. Он сказал: «Я не врач, но все же смогу, может быть, оказать первую помощь». Тогда я его провел, и мы посмотрели. «Боюсь, как бы мы не опоздали», — заметил этот господин. Поскольку все остальные толпились у дверей, я попросил их отойти. Пришлось прикрикнуть на них: творилось что-то невообразимое. Они все хотели видеть. Один из семинаристов кричал: «Если кто-то при смерти, он имеет право на священника!» Мне пришлось оставить кого-нибудь покараулить. Впрочем, несчастная уже умерла. Тогда я вызвал дежурный полицейский наряд.
Я задал еще несколько вопросов для очистки совести; когда я вновь спустился вниз, то знал не более того, что уже записал в своем первом отчете. Он лежал у меня в кармане, и я заглянул в него.
