— Приехали, Вера Александровна?
Узнала гортанный голос Сталина.
— Да, Иосиф Виссарионович, только что.
— Чувствуйте себя как дома.
Женщина унесла мое манто, муфту, маленькую шапочку и варежки. Ее серые глаза были совершенно безразличны.
— Вы проголодались, — мягко заговорил Сталин, — пойдемте в столовую, стол накрыт. Пожалуйста, не стесняйтесь.
Было приятно идти по мягкому, пушистому ковру. Маленький стол, накрытый белоснежной кружевной скатертью, был сервирован на двоих тонким фарфором и тяжелым столовым серебром.
Увидев на столе различные деликатесы, я почувствовала голод. С удовольствием пила ароматные, выдержанные вина. Удивилась, что в январе можно есть свежие овощи и фрукты — огурцы, редиску, помидоры, груши, яблоки. Я была несколько ошеломлена всем этим великолепием.
— Я велю, чтобы вам доставили вино, икру, сладости, овощи, фрукты.
— Очень благодарна вам, Иосиф Виссарионович… Уже очень поздно, пора возвращаться домой. Вы тоже, наверное, устали.
— Вера Александровна, хочу поговорить с вами. Пойдемте в другую комнату, там нам не помешают.
Понять Сталина было трудно: он говорил с очень
сильным кавказским акцентом, а переспрашивать я не решалась.
После ароматного крепкого кофе и чудесного грога я чувствовала себя великолепно, мои сомнения и страх улетучились. Пошла за ним и заметила, что Сталин был ниже меня.
Мы вошли в комнату, где стоял большой низкий диван. Сталин попросил разрешения снять китель и набросил на плечи восточный халат. Сел около меня и спросил:
— Погасить свет? В темноте легче разговаривать. А я-хочу поговорить с вами откровенно.
Не ожидая моего ответа, выключил свет. В темноте Иосиф Сталин обнял меня. Я молчала. Он начал умело ласкать мои плечи, мое сердце сильно забилось.
— Товарищ Сталин! Иосиф Виссарионович… зачем… не надо… я боюсь… разрешите мне уехать домой!..
Но он не обращал ни малейшего внимания на мой лепет.
В темноте его глаза блестели. Еще раз попробовала освободиться из его объятий, но тщетно. Сталин обнимал и ласкал меня. Его жесткие усы кололи мне лицо…
Утром, после быстрого туалета, вышла к столу. Сталин, тщательно выбритый и надушенный, подошел ко мне:
— Как себя чувствуете, Вера Александровна?
Ничего не ответила. Сталин попросил отдать ему записку и разорвал ее на мелкие клочки.
— Вера Александровна, вы получили комнату?
— Нет, Иосиф Виссарионович, все еще живу при театре и очень хочу снять комнату.
Сталин усмехнулся:
— Надеюсь, вы не будете никому рассказывать о том, как мы провели новогоднюю ночь?
