И кинулась куда-то.
— Стойте! Без меня ни шагу!
Эраст Петрович бросился за ней.
Впереди блестела металлическая решетка, за которой было темно. Саадат выдернула из волос заколку, наклонилась к замку.
Место показалось Фандорину знакомым. Скрипнула дверца. Отстранив женщину, Эраст Петрович шагнул первым. Свет почти не проникал в тесный закуток, но стенка впереди была странная — будто бы слегка покачивалась.
Он протянул руку.
Бархат. Это штора!
Отдернул — и не увидел (было темно), а ощутил обширное пустое пространство. Где-то неподалеку монотонно журчала вода. Здесь вообще было много воды — из мрака несло сыростью и прохладой.
— Мы у Арташесова, — шепнула Саадат. — Это его подземный пруд.
Так и есть! Значит, галерея, где Эраст Петрович познакомился с веселой вдовой (тогда она еще была веселой), вела к берегу моря.
— Я вырву ему сердце, — неестественно сдавленным голосом сказала Валидбекова. — И брошу свиньям. Подлая, гнусная, мерзкая тварь! Теперь я поняла!
Вздрогнув, Фандорин обернулся. Даже во мраке было видно, что глаза нефтепромышленницы светятся яростью.
— Вы поняли, а я еще нет, — вздохнул Эраст Петрович. — Пора побеседовать с п-похитителями.
Он вернулся назад в освещенный коридор. Трое захваченных бандитов лежали рядком, аккуратно связанные. Над ними грозно возвышался Гасым. Когда Фандорин сообщил, что это вилла Арташесова, гочи вдруг впал в ярость, причем обрушилась она почему-то исключительно на одного из пленников — того, который был не ранен, а только оглушен. Разбойничьего вида малый, с небритой щетиной, вислыми усами, в низкой барашковой шапке, только взвизгивал.
Выкрикивая что-то гневное, Гасым влепил ему две затрещины — у бедолаги слетела папаха, а вслед за ней, казалось, сейчас отскочит и голова с плеч.
— Прекрати! Ты что? — Фандорин оттащил товарища. — Ты его з-знаешь?
— Не знаю! Откуда знаю?
— Тогда почему бьешь?
— Тот и тот армяне. Но этот наш, мусульманин. Гочи, как я! Как может гочи служить собака Арташесов!
Перепуганный бандит сморщил красную от оплеух физиономию и завопил по-русски:
— Я не Арташесову служу! Я Гаджи-ага-муаллим служу!
— Гаджи-ага — это Шамсиев? Такой старый, почтенный п-промышленник? — спросил Фандорин.
Ответила подошедшая госпожа Валидбекова:
— Все они почтенные. До поры до времени.
Эраст Петрович наклонился над вжавшимся в стену пленником:
— А пятеро, которых мы застрелили? Они были чьи?
— Один Джабарова, один Манукяна, один Расулова, один Арташесова, — поспешно ответил шамсиевский гочи. — Эти тоже арташесовские, — кивнул он на раненых.
