Кивнул.
Тем временем Гасым с видимым удовольствием обходил поле боя. Каждому покойнику заглядывал в лицо, что-то приговаривал. Он был похож на садовода, любующегося великолепной клумбой.
— Кто дал приказ прошлой ночью устроить з-засаду в Черном Городе? Чье задание выполнял Хачатур?
— Я в Карабах ездил, письмо от Хачатура возил! Только вчера вернулся! Ничего не знаю, честное слово! Какое задание? Хачатуру никто ничего приказать не может!
Паренек говорил по-русски грамотно. Возможно, учится в гимназии или реальном училище.
— Не могу поверить, что вчера не было разговоров о засаде. Ваша шайка потеряла трех человек. Что ты слышал? Что говорили?
— Ай, Аллах! — радостно возопил Гасым. — Этот живой! — Он схватил за шиворот окровавленного человека — тот захрипел. — Знаю тебя! Ты Леван из Сураханы!
— Не убивай, — сипел раненый. — Сейчас и так умру, честное слово.
Но гочи не оставил его в покое: схватил под мышки, поволок на середину комнаты.
— Я слышал твои вопросы, Юмрубаш. Тоже буду спрашивать.
Наклонился, что-то загудел вполголоса. Окровавленный взвизгнул:
— Ай, всё скажу! Горло пусти!
От этой картины Гагик застучал зубами — того гляди бухнется в обморок. Эраст Петрович решил зайти с другой стороны:
— Про Хромого ты что-нибудь слышал?
— Ка…ко…го хро…мого?
— Из Черного Города. Он революционер или связан с революционерами.
Раненый громко застонал — Гасым опять тряс его за шиворот.
— Есть Селифанов, стрелочник, у него короткая нога. Через него можно оружие доставать, — быстро заговорил юный анархист. — Есть Хасан, сторож на бывшем заводе Мурсалиевых, Хачатур его не любит, убить хотел. Еще я один раз видел колченогого Зазу, он счетовод на степаняновских промыслах, Хачатуру раз в месяц платит, чтоб не трогали… А больше хромых не знаю. Черный Город большой…
Гасым выпрямился, крякнул:
— Э, совсем подохла! Ничего не делал, только тряс. Юмрубаш, она один вещь сказать успела. Не знаю, надо тебе, нет?
— Что?
— Перед засада Хачатур ходила к большой русский человек. Имя чудной — Дятел. Что это «дятел»? Птичка?
Эраст Петрович сразу забыл о Гагике из Акны. Дятел? Горячо! Вот она, любовь к орнитологии!
— Он еще что-нибудь сказал? Про Дятла. — Быстро подошел к раненому, попробовал пульс. Да, мертв.
Гочи сокрушенно пожал плечами.
— Ничего. Я спрашиваю: «Где эта Дятел?» Немножко плечи тряс — а из Левана душа ушел.
Вернувшись к юнцу, Фандорин спросил:
— При тебе когда-нибудь говорили о Дятле? Хачатур или кто-то другой?
