— Ну ладно. А с Алексом ты уже говорила?
— Фран! Это важно!
— Важнее, чем то, что твой парень переезжает к насильнику?
— Честно говоря, да.
Наступила пауза. Для Фран нет ничего важнее, чем выкрутасы в наших амурных делах, и я, как правило, с ней согласна. Так что сейчас она могла бы и сообразить, что дело дрянь.
— Извини. Тебя уволили?
— Нет никто меня, на хрен, не увольнял. Ладно, забудь.
— Ты будешь меньше получать?
— Фран, я сейчас поговорю с Алексом, хорошо?
Черт. Что ж, по крайней мере, Фран не получила роль, иначе она бы уже об этом сказала. Я жила в постоянном страхе, что Фран станет невероятно знаменитой и не захочет больше со мной якшаться; тогда я превращусь в старую пропойцу и начну рассказывать не знакомым людям в баре, что когда-то мы слыли лучшими подругами, и моим нудным историям никто не будет верить.
Я была вконец расстроена, раздергана и раздражена, и меньше всего на свете мне хотелось звонить сейчас Алексу и задавать ему каверзные вопросы. Вот бы он сам позвонил и сказал, что прошлым вечером этот урод Чарли предстал перед ним в своем истинном свете и теперь он, Алекс, умоляет, чтобы я позволила ему жить со мной, потому что он так страстно меня любит. Я взглянула на свое отражение в окне, отметила нездоровую бледность и потекшую тушь и поняла, что: 1) я действительно пустила слезу; 2) если бы я была Алексом и увидела такую физиономию — удрала бы миль на десять. Но я не удрала, и хорошо: зазвонил телефон, и это оказался Алекс.
— Привет, сладенькие губки.
— Привет, дружок гнуса.
— Да уж, Чарли вчера перебрал, ничего не скажешь.
— Ты в курсе, что он не на шутку достал Фран? — осведомилась я.
— Фран? Да она таких Чарли на завтрак ест. Не вмешайся тот рыжий, она бы ему все хозяйство поотрывала.
Спорить не приходилось.
— Значит, ты все еще хочешь жить с этой пьянью?
— Или жить у него, или два месяца обшаривать «Лут»[7] и закончить в какой-нибудь иммигрантской дыре.
— Но Фулхэм… Там же такая публика…
Алекс вздохнул:
— Что, старая песня про закрытые школы? Ты чего, совсем опошлилась?
— Да, и еще мне нужен годовой доход, легкая и хорошо оплачиваемая работа в издательстве и длинные, мерцающие белокурые волосы.
— Хватит, Мел, не гони волну. В конце концов, надо же мне где-то жить. В смысле, нельзя же… не можем же мы жить вместе!
Я помедлила всего лишь одно мгновение.
— Нет, конечно, нельзя. — Это даже не было похоже на мой голос.
Повисло молчание. Наконец Алекс произнес:
— Мне правда очень жаль, что я так насвинячил со своим отъездом. Но причина в том, тыквочка, что подобные вопросы… ты хочешь решить слишком быстро. Я и вернулся-то всего пару недель назад. Остынь немного, хорошо?
