— Вы не возражаете, если я быстро осмотрю дом?
— Изнутри? — спросил Ле Гаррек.
— Да.
Писатель вздохнул. Он выглядел усталым: темные круги под глазами, резкие складки у губ…
— Если можно, не сейчас. Завтра — пожалуйста, но сегодня я хочу побыть один… Здесь, — добавил он.
Бертеги кивнул.
— Мы еще увидимся, месье Ле Гаррек, — сказал он вместо прощания.
— Я знаю.
Двое мужчин переглянулись. Бертеги попытался уловить выражение глаз собеседника, но не прочел в них ничего — даже враждебности. Лишь сумрачный блеск выдавал человека, скрывающего какую-то тайну.
На ней был старый, заляпанный краской халат, надетый поверх мужской рубашки с закатанными рукавами. Волосы были собраны в узел и заколоты обычными шпильками. Но, несмотря на это, женщина, только что открывшая дверь Одри, была невероятно красива: огромные черные глаза, глубокие, словно озера, правильное лицо с тонкими чертами, ярко-алые губы, высокие скулы, придававшие лицу кошачье выражение… Подлинная красота, затуманенная печалью, зыбкая, почти неуловимая — облик мадонны, горделивый и трагический. Мать Бастиана Моро с первого взгляда волновала тех, кто ее видел, как Моника Беллуччи, печальная и изможденная, волновала бы зрителей в драмах Комменчини или Висконти. По крайней мере, такая ассоциация возникла у Одри.
— Опять забыл ключи, Бастиан? — спросила женщина вместо приветствия.
Затем перевела глаза на Одри и снова на сына — в этот раз она заметила его растрепанный вид и дыру на джинсах.
— Что случилось?
— Здравствуйте, мадам Моро. Я Одри Мийе, учительница Бастиана. Уверяю вас, ничего страшного. У Бастиана произошла… стычка с несколькими учениками, а я ехала мимо и подвезла его.
— Стычка?.. Не понимаю… У Бастиана никогда не было… проблем.
Не манера говорить была несколько странной, и хотя она смотрела прямо на Одри, та не ощущала на себе ее взгляда — он как будто проходил сквозь нее и устремлялся в какие-то неведомые дали… Такой же взгляд иногда был у Бастиана во время уроков.
— О, это не его вина. Но дело в том, что я все равно собиралась с вами встретиться, поэтому решила его подвезти. Он, конечно, вполне мог дойти самостоятельно… Правда, Бастиан?
Мальчик машинально кивнул.
— Встретиться… со мной? Но… для чего?
— Так, прямо с порога, не объяснить…
Каролина Моро несколько раз моргнула, словно приходя в себя.
— Ах да… входите, конечно!
И посторонилась, пропуская сына и учительницу в дом.
Одри увидела красивый холл с высоким потолком и лепниной по периметру стен; пол в холле покрывали черно-белые плитки, расположенные в шахматном порядке, а на стенах были развешаны необычные картины: расплывчатые цветные пятна, похожие на облака неопределенных, переменчивых форм, в темных металлических рамках — словно окна, распахнутые в другой мир.
