Возможно, со временем все изменится, думал Рассел. Может, отгадка очень проста, и это всего лишь разновидность депрессии. Или ответ еще проще: за долгие годы активного материнства Эди настолько изменилась, что теперь не может вспомнить, каково это — быть просто супружеской парой и мечтать сохранить свой брак. Рассел слегка встряхнул газету. В списке бестселлеров столько книг о любви. Ну разумеется. Во всех ее проявлениях. А разве что-нибудь еще имеет такое же значение? Если не ради любви, тогда почему он сидит в поезде подземки в разгар рабочего дня и едет домой, к человеку, несчастье которого он с радостью взвалил бы на свои плечи? Поезд подкатил к его станции, дернулся и остановился. Рассел помог беременной чернокожей женщине вывезти из поезда на платформу коляску с сонным малышом в костюмчике Человека-Паука.
Незнакомка взглянула на него темными и круглыми глазами, совсем как у ее ребенка.
— Спасибо, — сказала она.
Ему отчаянно захотелось ответить хоть что-нибудь. Он открыл рот и вдруг понял, что готов излиться целой речью о том, как превратно порой понимаются родительские обязанности, о том, что с прошлым надо расставаться, если невозможно продлить его. Рассел осекся, закрыл рот и улыбнулся. Задержав на нем взгляд чуть дольше, негритянка наклонилась и вынула из коляски своего ребенка.
— Пока, Человек-Паук, — попрощался Рассел.
Он не придержал входную дверь, и она с громким стуком захлопнулась за ним. В холле было тихо; кот, который умывался в пятачке солнечного света на лестнице, бросил свое занятие и взглянул на хозяина.
— Эди!
С кружкой в руках она медленно выплыла из кухни.
— Эди…
— Извини, — спохватилась она. — Господи, извини. Я не прослушала.
Рассел поставил сумку.
— Что не прослушала?
— Твое сообщение. Возилась наверху, услышала, как включился автоответчик, но не могла отвлечься. А потом закрутилась. Ты же знаешь, как это бывает.
Рассел подошел и коротко поцеловал ее в щеку.
— Я не оставлял тебе сообщения. Просто взял и пришел пораньше.
На лице Эди отразилось подозрение.
— Почему?
— Забеспокоился, — объяснил Рассел и перевел взгляд на ее кружку: — А мне можно?
— Это зеленый чай, — сказала Эди. — Говорят, он бодрит, а на самом деле гадость какая-то.
— Тогда просто черного чаю.
Эди повернулась.
— Так о чем ты беспокоился?
Рассел обошел ее и направился к чайнику.
— Ты же сама знаешь.
— Я жду, когда все само пройдет. Как ангина.
— Бен ушел месяц назад.
— Разве это много?
Рассел наполнил чайник водой.
