— Позвольте вас просить на польское! — сказал Полковник, подходя к ней и мигнув музыкантам, чтоб они начинали.
— Я уже ангажирована, — отвечала Зоя. Музыка грянула польское.
— Что это значит? — вскричала Зоя, обратясь к Поручику, — прикажите играть мазурку!
Но Поручик заметил грозный взор командира своего и не осмеливался приказывать противное тому, что он приказал.
Однако ж волю Зои торопились исполнить все, не состоящие под командой Полковника.
— Шш, шш! мазурку! — воскликнули несколько голосов. Но и музыка полковая знает порядок службы — продолжает польское.
— Мазурку прикажете? — сказал Полковник, обращаясь к Зое.
— Извольте, следующую с вами, — отвечала она ему.
— Мазурку! — вскричал Полковник.
«Мазуречка панна, не кохайся дармо!»[11] — затрубила, задудила, зазвенела и забарабанила музыка. Зоя встала на место.
— Вы, сударь, никакого приличия не знаете! — шепнул Полковник Поручику.
— Где ж мой кавалер? — спросила Зоя.
— Извольте идти! что вы стоите? Ангажировать умеете, а танцовать нет! — сказал еще сердитее Полковник.
Поручик с нерешительностию подал руку Зое. Мазурка началась. Его ноги путались, переплетались от страха; он задевал за всех, толкал, останавливался, чтоб извиняться, и не дерзал притопнуть по обычаю.
Полковник стоял против него; смотрел на Зою страстно, на Поручика грозно и пожимал плечами.
— Извольте посмотреть на него, — говорил он стоявшему подле него штаб-офицеру, в эполетах, которые отделялись от плеч, как распахнутые крылья, готовые к полету, — он страмит весь полк!
— Не понимаю-с, он кажется быть не в своем духе; я, однако ж, не замечал за ним никогда такой неисправности, — отвечал Маиор.
Зоя как будто сжалилась над Поручиком: после второй фигуры она предложила кончить мазурку.
— Теперь я могу и с вами танцовать, — сказала она Полковнику.
— Прикажете польское?
— Нет, мазурку.
— Мазурку… но, может быть, польское будет для вас спокойнее…
— Я не люблю спокойствия.
Зоя встала на место. Встал подле нее и Полковник, приподняв плеча до самых ушей, приотставив ногу и растягивая на руках перчатки. Однако ж заметно было, что строгою фрунтовою его наружностию овладела робость. Музыка заиграла, круг двинулся, Полковник подпрыгнул было, но не попал в такту; еще раз — ив другую не попал. Первый неудачный шаг опасен и в кампании, и в компании: он часто лишает бодрости целую армию, не только что одного Полковника.
Полковник смутился и начал ходить;[12] но Зоя начальственным тоном напомнила ему устав мазурки.
